– Я рассказала Деркачу все, что могло помочь следствию.
– Ты уверена?
– Да. Есть некоторые вещи, связанные с личной жизнью Геры, о которых я молчу.
– Расскажи мне!
– Нет. Мы с Олегом обещали Гере молчать. Я уверена, что эти вещи никак не связанны с убийством.
– Как знаешь!
Владислава резко встала и направилась к дверям.
– Влада, подожди! Но ты ничего не объяснила мне… Тебе кто-то угрожал? С чего ты взяла, что убийца теперь ищет тебя? Девочка, стой!
Но Влада уже выбежала из комнаты и через секунду раздался громкий хлопок входной двери. Сергей рассеянно попрощался с Раевской-старшей.
– Мне, кажется, тоже пора, спасибо за гостеприимство… Вы уж не обижайтесь на нее… Она вспыльчива…
– Я не нуждаюсь в ваших комментариях по поводу характера моей дочери, – холодно отрезала Рая.
Сергей молча пожал плечами и направился к выходу.
– Сергей! – бледная Раевская-старшая остановила его уже на пороге, – Простите мою резкость, я нервничаю… Я хочу попросить вас… Не оставляйте Владу одну. Защитите ее, пожалуйста… Почему-то мне кажется, что вам в этом смысле можно доверять.
Сергей молча кивнул и вышел. Слезы, увиденные в глазах Раи, заставили его содрогнуться. «Защитите, вам можно доверять…» – от этих слов сердце Сергея больно сжалось. Он даже приблизительно не знал, как спасти Владиславу и выкрутится при этом самому.
– Алло? Мне нужен господин Деркач. Дома? А у него есть домашний телефон? Это очень важно…
Ухоженные руки Раи Раевской дрожали, когда она набирала на телефонной трубке номер следователя.
– Да?! – Деркач, судя по всему, находился в прекрасном расположении духа.
– Алексей Викторович? Это Вас Рая Раевская беспокоит. Узнали? Вот и хорошо. Владислава только что была у меня. На прямую девочка ничего не говорила, но у меня есть основания полагать, что кто-то угрожал ей… Я прошу вас приставить к Владиславе охрану. Я оплачу все издержки. Не надо? Как это не надо платить. Ах, это ваша работа… Что ж, главное – не подведите, пожалуйста.
Нет, одним этим звонком Рая ограничиваться не собиралась.
– Алло? Нина Ивановна? Это вас Рая Раевская беспокоит. Вы, помнится, просили у меня книгу Учителя? Да, мне ее уже вернули, завезу вам на днях. Не стоит утруждаться, я сама к вам завтра заеду, мне по пути. Да, еще, у меня к вам маленькая просьба. Помните, я знакомила Вас с Феликсом? Да, с тем который живет в сарае, под окнами вашей работы. Да, прямо за санаторием. Вас ведь не затруднит сейчас позвать его к телефону. Спасибо. Я очень вам благодарна. Да, я подожду.
«Хорошо, что Ялта такая маленькая, везде имеешь знакомых», – думала Рая, ожидая, когда знакомая вахтерша из санатория позовет Феликса к телефону.
Владислава нервно курила, напряженно глядя на дорогу. Молниеносно пролетающие за окном картинки, не представляли для Сергея ни малейшего интереса.
– Может, поговорим? – он взглянул на Владиславу.
– Отвратительная дорога, – Влада съехала с трассы и «Хонда» стала неприятно подергиваться, – Малейший камушек под колеса и мы, из-за нашей скорости, просто перевернемся. Надо проехать эту гадость побыстрее.
Девушка еще сильнее придавила педаль газа. Сергей вжался в сидение.
– Может, не будешь демонстрировать высшую степень эгоизма? Я понимаю, ты не в себе, тебя твоя собственная жизнь не заботит, – Сергей осторожно коснулся руки девушки, – Но я-то тоже человек. Мне совершенно не хочется попадать в аварию.
Влада резко сбросила скорость.
– Как Вам будет угодно, – процедила она сквозь зубы.
– Ну чего ты злишься? Расскажи мне.
– Не буду. Я теперь тоже буду молчать.
– Тоже – это как кто?
– Как ты сначала молчал, как Рая теперь.
– Она не объяснила тебе про Анина?
– Про Анина объяснила… Но никакой информации для поиска убийцы мне это не прибавило. А вот про Геру она молчит.
– А что у нее и с Журавлем был роман? Надо же…
По возмущенному взгляду девушки Сергей понял, что шутка была неудачной.
– Извини. Молчит вообще или не хочет говорить о чем-то конкретном?
Влада припарковалась возле уже известного Сергею санатория.
– Я попыталась, как мы и договаривались с тобой вчера, мягко выпытать у Раи, не знает ли она каких-нибудь подозрительных фактов о Журавле, – Владислава с трудом заставляла себя говорить спокойно, – Начала как положено, мол он же близкий друг, и так далее. Рая совершенно прямо ответила, мол, да, кое-что интересненькое я про Геру знаю, но тебе ничего не скажу.
– Почему не скажет?
– Считает, что с убийством это никак не связано. Говорит, что чужые секреты выдавать нехорошо. В общем, ничем помогать мне она не собирается.
– Ну… Может то, что она знает, действительно не стоит рассказывать.
– Но мне-то можно?! – взорвалась Владислава, – Я ж не из любопытства…
– А токмо во благо пославшей тебя жены. Приди в себя, Владислава. Когда ты становишься агрессивной, с тобой невозможно общаться.
Влада сделал глубокий вдох и попыталась улыбнуться.
– Надеюсь, у твоего Феликса не сидит очередная группа психологической реабилитации? – осторожно спросил Сергей, пробираясь следом за девушкой, сквозь дырку в заборе санатория. – А то у меня от такого количества психов аж голова разболелась.
– Если тебе не нравятся мои знакомые, можешь с ними не общаться. Тебя сюда со мной никто не звал!
– Ну вот. Теперь я виноват во всех смертных грехах. Нашла на ком сорвать злость? – Сергей резко остановился, в несколько ударов поборол собственную гордость и двинулся дальше,– И не надейся, никуда я тебя одну не отпущу.
– Предупреждаю, Феликс стоит всех сумасшедших мира, – загадочно произнесла Владислава и закричала привычное: «Тук, тук, тук! Есть, кто дома?»
С первых же слов приветствия Феликса Сергей мучительно пожалел, что не согласился уйти домой. Вслушиваясь в длинные «Безмерно, безгранично, безумно рад Вас созерцать», он мысленно констатировал, что, похоже, с психически здоровыми людьми Владислава общаться не любит.
– Проходите, проходите, – Феликс приветливо распахнул дверь сарайки. Пахнуло крепким чаем и табачным дымом. – Посиделки на свежем воздухе сегодня отменяются, ибо я катастрофически простыл.
– Зачем? – Владислава зашла в сарайку первой и как-то сразу расслабилась, посвежела.
– Зачем я простыл? Как?! – великан закатил глаза, явно пытаясь подобрать нужные слова, – Дабы, м-м-м, совершенствовать дух через страдания плоти, – наиграно кротко произнес он и громко высморкался в большой клетчатый платок.
