Мартин кивнул:
– Спрашиваешь! Ясное дело. Мы с Джимом подергали ворота, когда никто не смотрел, но там снова было заперто, тогда мы обогнули ферму, зашли в лес и попробовали через забор. Ничего не получилось.
– Почему – не получилось?
Энн заметила, что брат в явном замешательстве.
– Он был… – Мартин пнул ногой шину обычного автомобиля. – Ты не поверишь. Забор был скользкий – будто пластиком покрытый. А ты ведь знаешь, какой он древний с виду, этот забор. Но мы просто не могли на него залезть. Даже подсаживали друг друга. И все время соскальзывали. Потом мы забрались на дерево в лесу, но с деревьев на ферме толком ничего не разглядишь. Тех людей вообще не было видно. Энн, мне кажется, там происходит что-то действительно странное.
– Я в этом не сомневаюсь.
– Скажем об этом папе?
«Трогательное доверие, – подумала Энн. – И что папа должен сделать?»
– Посмотрим, – произнесла она вслух, потому что попросту не знала, что еще сказать. Возможно, папу или маму могла посетить какая-то мысль. – Я пойду в дом, узнаю, в каком они настроении, а там видно будет.
Лицо мальчика просветлело, а спина выпрямилась. Теперь вся ответственность легла на плечи старшей сестры, и это вполне устраивало Мартина.
– Спасибо, – сказал он. – Мне, если честно, вовсе не улыбалось говорить ему. Ну, после этого скандала за обедом. Но я тебя подстрахую. Если что, я в лесу с Джимом.
«В лесу с Джимом, подальше от неприятностей», – ехидно заметила про себя Энн, а Мартин уже высвистывал приятеля через дорогу, словно собачонку, и вскоре они оба шагали по проулку. Можно было не сомневаться: брат не появится здесь по крайней мере несколько часов. Если, конечно, он тоже не попадет в поле действия Баннуса.
Энн помедлила и, внезапно встревожившись, бросила взгляд через плечо. Все-таки Мартин, видимо, принадлежал к реальному миру, как мама и папа. Девочка решила, что все трое защищены от Баннуса. Она пересекла дорогу и зашла в магазин.
Денек в магазине, видимо, выдался хлопотный, но вид у родителей был довольный. Когда на пороге появилась Энн, у отца с матерью как раз была краткая передышка: они стояли, облокотившись о кассу, и торопливо глотали чай в перерыве между посетителями.
– Привет, милочка, – сказала мама. – Что-то у тебя усталый вид.
– Да, странно выглядишь, – заметил папа. – Что случилось? Уж не заболела ли ты опять, а? Я же предупреждал…
С первых же слов его голос заглушил яростный цокот лошадиных копыт. Все громче и громче. Отец в раздражении огляделся по сторонам. Казалось, звук доносится откуда-то сверху, причем к нему добавились бряцание, лязг и возгласы.
– А это еще что такое? – сказал папа, пытаясь перекричать шум. – Кавалерийская бригада? Местные охотники?
Все трое – папа, мама и Энн – подошли к окну и пригнулись, чтобы им не мешали смотреть комнатные растения в подвесных кашпо. Внезапно обзор загородили крупные гнедые кони: они вставали на дыбы, метались и били копытами, а всадники пытались их осадить.
«Этого не может быть!» – думала Энн, наблюдая, как мужчины в кольчугах и шлемах с наносниками спешиваются, оглушительно грохоча.
Папа направился к двери магазина с улыбкой, хотя и в некотором раздражении.
– Похоже, один из тех клубов, где люди напяливают на себя костюмы и играют в войнушку, – предположил он. – Куча идиотов!
Но прежде, чем он приблизился к двери, в магазин с лязгом ввалился мужчина, еще более высокий и плечистый, чем сам папа. Хозяин невольно отступил. Над кольчугой незнакомца взметнулась зеленая мантия. Лицо его под металлическим шлемом оказалось красивым и надменным, а улыбка – начисто лишенной дружелюбия.
– Оставайтесь на своих местах, – сказал незваный гость, видимо не сомневаясь, что его приказ будет выполнен. – Тогда никто не пострадает. Мы пришли только для того, чтобы взять то, что вы, нечестивцы, нам задолжали.
– То есть как это? Мы никому ничего не должны! – запротестовала мама.
Высокий человек бросил на маму такой взгляд, что она стала краснее кирпича. Затем он перевел взгляд на мешки с картошкой, ряды цветной капусты и кабачков, а также пирамиды фруктов.
– Думаю, на сегодня нас устроят примерно две трети всего этого, – сказал человек.
– Две трети! – воскликнул отец и пошел на противника, выставив вперед подбородок и сжав кулаки. – Да что это у вас за игры такие?
Высокий мужчина позволил папе подойти поближе и спокойно ударил его закованной в сталь десницей. Папа, пошатываясь и размахивая руками, попятился назад с такой силой, что в конце концов с изрядным треском приземлился на покосившийся ящик с яблоками. Рассвирепевший папа сразу же попытался вскочить на ноги. Энн рассеянно, но с ужасом отметила про себя: если человека разозлить до крайности, глаза у него по-настоящему светятся. Папины глаза светились – влажные и темные от ярости.
Великан не дал папе шанса двинуться. Пришелец поднял тяжелую металлическую ногу и опустил ее прямо отцу на живот, снова отправив того в кучу яблок. Не убирая ноги, он вынул огромный меч, висевший на поясе в зеленых ножнах, и уперся безжалостным серым острием прямо в подбородок своей жертвы.
– Эй, люди! – крикнул он. – Теперь вы можете войти.
Окинув быстрым взглядом Энн и ее маму, он, видимо, решил, что возиться с ними все-таки не стоит.
Этого хватило, чтобы Энн с мамой взяли самые тяжелые картофелины, какие только у них были. Когда вооруженные люди с грохотом ворвались в дом, мама храбро подняла картофелину.
– Не делай этого, – предостерегающе произнес высокий человек. – Один только враждебный жест одной из вас, и я перережу горло твоему мужу.
Мать вцепилась в руку дочери. Обеим пришлось с жалким видом стоять, наблюдая, как закованные в сталь люди обыскивают лавку, вынося оттуда все, что там было. Они выволакивали мешки с картошкой, корзины грибов, плоские коробки с помидорами, пучки зеленого лука и морковки, коричневые пакеты с брюквой, связки чеснока, репчатый лук, белокочанную и брюссельскую капусту, салат и кабачки, беспорядочно рассовывая их по корзинам. Потом они взяли еще несколько корзин и стали запихивать в них фрукты: лимоны, апельсины, груши, грейпфруты, яблоки, бананы и авокадо (видимо, авокадо они тоже считали фруктом). Время от времени Энн с тоской выглядывала из окна, наблюдая, как один из грабителей приторачивает очередной мешок или корзину к седлу. «Неужели никто на улице не видит, что здесь происходит? – думала девочка. – Неужели никто не может их остановить?» Но никто их не останавливал.
Наконец, когда магазин практически опустел, если не считать яблок, среди которых вынужденно растянулся папа, и пары растоптанных листиков шпината на полу, один из людей заглянул в магазин и объявил:
