Итан вышел на середину поля. Оттуда, где он стоял, открывалось печальное зрелище: маленькие холмики земли, мертвые тела, ждущие, чтобы их опустили в место последнего упокоения, горе тех, кто лишился всего, люди из-под горы, с торжественным и скорбным видом стоящие рядом с горожанами, и столб дыма, поднимающийся в небо на северной окраине города. На костре, испускавшем эти черные клубы, от которых исходил мертвенно-сладкий запах, горели, превращаясь в ничто, тела шести сотен аберов.
Если не считать Дэвида Пилчера, ответственного за всю эту боль, на поле собрались все оставшиеся на Земле люди. Даже Адам Хасслер, стоящий поодаль вместе с Терезой и Беном.
Итана внезапно пронзила одна-единственная ужасная мысль: «Я теряю свою жену». Он медленно повернулся, вглядываясь в лица собравшихся. Скорбь была всепоглощающей – она словно обрела собственную жизнь.
– Я не знаю, что сказать, – произнес шериф. – Слова не утешат и не исправят ничего. Мы потеряли три четверти наших людей, и оставшимся еще долго, очень долго будет больно. Давайте сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь друг другу, потому что в этом мире есть только мы.
Когда все начали осторожно укладывать тела в вырытые ямы, Бёрк направился по полю, сквозь редкий снегопад обратно к Кейт. Он помог ей опустить Гарольда в могилу, а потом они взяли лопаты и, как и все остальные, стали забрасывать яму землей.
Тереза
Она шла рядом с Хасслером через лес к югу от города. Снежинки медленно опускались наземь, порхая между соснами. Адам сбрил бороду и подстриг волосы, но это только подчеркнуло изможденность его лица. Он выглядел истощенным, словно беженец из голодного края, и Тереза не могла отделаться от ощущения нереальности, вызванного тем, что они снова вместе. Прежде чем признать его мертвым, она нередко представляла себе их воссоединение, но все эти фантазии оказались совершенно непохожими на реальность.
– Ты хорошо спал? – спросила миссис Бёрк.
– Забавно. Ты представить не можешь, сколько ночей в глуши я мечтал о том, чтобы снова поспать в постели! – усмехнулся тот. – С подушками, с одеялами, в тепле и безопасности. Чтобы иметь возможность в темноте протянуть руку, взять с прикроватного столика стакан и напиться чистой прохладной воды. Но с тех пор, как вернулся сюда, я почти не сплю. Полагаю, я слишком привык засыпать в спальном мешке, подвешенном на дереве в тридцати футах над землей… А ты как спала?
– Все сложно, – уклончиво ответила женщина.
– Кошмары?
– Мне постоянно снится, что все пошло иначе. Что те аберы все-таки ворвались в тюремную камеру.
– А как Бен?
– В порядке, насколько это возможно. Я вижу, что он пытается осмыслить случившееся. Многие из его одноклассников не выжили.
– Он видел вещи, которых не должен видеть ни один ребенок.
– Ему уже двенадцать лет. Ты можешь в это поверить?
– Он очень похож на тебя, Тереза. Я хотел бы как следует рассмотреть его, просто поговорить с ним, но это кажется мне неправильным. Пока что – нет, – вздохнул Адам.
– Вероятно, это и к лучшему, – обронила она.
– А где Итан?
– Он собирался ненадолго остаться с Кейт после похорон.
– Кое-что так и не изменилось, верно?
– Она потеряла мужа. И у нее действительно больше никого нет. – Тереза тоже вздохнула. – Я рассказала Итану.
– Рассказала ему…
– …о нас.
– Вот как…
– У меня не было выбора. Я просто больше не могла скрывать это от него.
– И как он это принял?
– Ты же знаешь Итана. Как, по-твоему, он мог это принять?
– Но он же понимает, какими были обстоятельства, правильно? То, что и ты, и я были пойманы здесь, словно в ловушке. То, что мы оба считали его мертвым.
– Я объяснила ему всё.
– И он тебе не поверил?
– Не знаю, поверил или нет; скорее, он пытается как-то свыкнуться с мыслью о том, что… ну, ты знаешь.
– Что я трахал его жену.
Тереза остановилась.
В лесу было невыносимо тихо.
– Это было хорошее время, верно? – спросил Хасслер. – Когда были только мы с тобою и Бен. Ты была счастлива со мной, не так ли?
– Очень.
– Ты и представить не можешь, что бы я сделал ради тебя, Тереза.
Женщина посмотрела ему в глаза, и он ответил ей взглядом, полным безграничной любви. Воздух вокруг них словно звенел, и Тереза вдруг ощутила, что этот момент куда более важен, чем она осознавала. Когда-то ее сердце было широко распахнуто для этого человека, и если она позволит ему вот так смотреть на нее – так, словно она единственное, что существует в этом мире…
Адам сделал шаг к женщине и поцеловал ее. Сначала она отпрянула, но потом позволила ему целовать себя, а спустя мгновение сама ответила на его поцелуй. Мужчина медленно оттеснял ее к сосне, и когда он прижал ее спиной к стволу, Тереза запустила пальцы в его волосы.
Хасслер целовал ее шею. Она откинула голову назад и посмотрела на снежинки, которые падали ей на лицо и таяли. Адам расстегнул ее куртку, затем его пальцы быстро пробежали по пуговицам ее рубашки, ловко выдергивая их из петель, и женщина обнаружила, что тянется навстречу этим рукам.
Но внезапно она остановилась.
– Что? – спросил ее любимый, с трудом дыша. – Что случилось?
– Я все еще замужем.
– Когда-то это его не остановило, – заметил Адам, и какая-то часть Терезы хотела, чтобы он уговорил ее, чтобы продолжал этот напор, чтобы не останавливался. – Помнишь, что ты чувствовала тогда, Тереза? Помнишь, что ты сказала мне об этом? Твоя любовь к нему всегда горела жарче, чем его любовь к тебе.
– Я видела, как он изменился за последний месяц. Я видела проблески…
– Проблески? А что ты видела от меня? Тоже проблески?
Женщина покачала головой:
– Я люблю тебя всем сердцем, всей душой. Не оставляя себе ничего, не оглядываясь ни на что, отдавая тебе все. Каждую секунду каждого дня.
Издали, вспарывая лесную тишину, донесся крик. Крик абера – высокий, тонкий и леденящий кровь. Хасслер отпрянул от Терезы, и она увидела, как на его лбу собираются напряженные складки.
– Это… – прошептала она испуганно.
– Не думаю, что это внутри ограждения, – сказал Адам.
– Все равно, давай уйдем отсюда, – попросила женщина, застегивая рубашку и куртку.
Они снова зашагали по направлению к городу. Тело у миссис Бёрк гудело, а голова кружилась. Они вышли на дорогу и пошли вдоль двойной разделительной линии. Вдалеке замаячили здания.
В Заплутавшие Сосны Адам и Тереза вошли в молчании. Женщина чувствовала, что это безрассудно, но продолжала идти рядом со своим любимым. На пересечении Шестой авеню и Главной улицы он спросил:
