Теперь в большей степени ее волнуют чувства Томмазо. Надин никогда бы не подумала, что будет беспокоиться по этому поводу. Томмазо посвящает этой девушке очень много времени, в последние дни единственное, что его занимало, – это Линда (ей неприятно даже вспоминать это имя) и ее пропавший друг.
Конечно, ей тоже жаль Алессандро. Секс с ним был просто фантастическим. Но она не представляет, чтобы так убивалась, как это делает Томмазо, без конца звонит разным людям, чтобы получить хоть какую-то информацию.
Томмазо достает маленький чемоданчик с верхней полки шкафа, кладет его на пол и открывает.
– Уезжаешь? – спрашивает Надин.
– Да, завтра утром, – отвечает Томмазо, не глядя на нее. Берет пару брюк, складывает их и аккуратно кладет в чемодан.
– Могу я хотя бы узнать, куда ты едешь?
Томмазо наконец поворачивает голову и смотрит на нее.
– В Лондон.
– Полагаю, из соображений безопасности ты больше ничего не можешь мне сказать.
– Поверь мне: чем меньше я буду об этом говорить, тем лучше.
Надин готова поклясться, что этот неожиданный отъезд имеет прямое отношение к другу Линды. Эта женщина его околдовала, и теперь он в ее власти.
– Что такое? Ты мне не доверяешь? – спрашивает она.
– Дело не в этом, – Томмазо пристально смотрит на нее: она так идеальна, что это даже не вызывает никаких эмоций.
– Тогда в чем? Говори. Я тебя слушаю.
– Нет. То, что ты хочешь услышать, ты и так знаешь.
Вот оно. Эта фраза, как камень, нарушает спокойную гладь озера.
Эта фраза, как камень, нарушает спокойную гладь озера.
В одно мгновение она сметает всю недосказанность, на которой держались их отношения все последние недели. Теперь они больше не могут притворяться.
– Я вернусь через пару дней, – наконец говорит он. – Вернусь – и поговорим.
* * *
Самолет «Боинг‑767» компании «Бритиш Эйрвейз» летит уже пятнадцать минут. Томмазо в салоне бизнес-класса отстегивает ремень безопасности, вытягивает ноги, разминает спину в кресле. Смотрит на наручные часы – стрелки показывают 11.55.
– Синьор, что вам будет угодно? – спрашивает юная стюардесса с тележкой напитков.
– Сухой мартини.
Томмазо опускает столик. Темноволосая стюардесса ставит бокал с аперитивом и маленький поднос соленых закусок.
– Спасибо, – говорит Томмазо.
– Вам спасибо, – девушка безупречно улыбается. – Счастливого пути.
Томмазо делает глоток и старается собраться с мыслями. Он отгоняет образ Надин, которая провожает его ледяным взглядом, и даже не хочет вспоминать улыбку Линды, вызывающую у него тепло в груди. Нужно сосредоточиться и продумать, как вести правильно разговор в гостинице «Claridge’s» с Серджо Пьетранджели, итальянским предпринимателем, работающим с Юго-Восточной Азией.
Он познакомился с ним десять лет назад в Риме, в министерстве, и после этого они несколько раз встречались на международных форумах. У него доход в несколько миллионов евро в год и своя марка одежды, пользующаяся огромной популярностью среди подростков.
Большая часть его вложений – во Вьетнаме, и конечно, они не вполне законны: Пьетранджели не относится к тем, кто соблюдает правила, тем более трудовую этику, уж это-то Томмазо доподлинно известно.
Он вспоминает его, когда они виделись в последний раз в Дубае: воловьи глаза на почти детском лице, густые брови, черные блестящие волосы, крепкое, энергичное тело, несмотря на животик, и незабываемый голос, обманчиво уступчивый, притворно подобострастный.
Томмазо не хочет с ним встречаться, но это единственная карта, которую он может разыграть, чтобы узнать о судьбе Алессандро.
Пьетранджели проведет более глубокую и эффективную разведку, чем официальные службы. Его бизнес официально зарегистрирован в Италии, получая прибыль, он покупает вьетнамскую продукцию у беспринципных предпринимателей, связанных с местной мафией. Так что вряд ли его волнует незаконное обращение с работниками.
Томмазо знает, что это темная лошадка, чуть ли не мафиозо, но сейчас это единственный человек, который может ему помочь. Он должен убедить Пьетранджели, который ему многим обязан, задействовать все свои ресурсы: только тогда появится надежда узнать о судьбе Алессандро. Возможно, даже придется немного его пошантажировать: сейчас это не столь важно. Очень корректно, правильно подбирая слова, он разъяснит ему условия: если тот не поможет, в прессу может просочиться информация о его роли в эксплуатации труда несовершеннолетних. А для Пьетранджели скандал может иметь поистине фатальные последствия.
Томмазо уже представляет, как будет развиваться разговор, и прокручивает в голове необходимые слова и жесты.
С таким типом, как Пьетранджели, нельзя импровизировать, говорить общими фразами или продавать ему воздух. Он немедленно потребует раскрыть все карты и поймет, что ты блефуешь, еще раньше, чем ты об этом подумаешь.
Но на этот раз Томмазо не допустит ответных ходов: не позволит себе ошибиться. Подобные сделки никогда ему не нравились, но если посмотреть объективно, это та же дипломатия – только завуалированная.
Он тяжело вздыхает и закатывает глаза. Все, что он собирается предпринять, – ради Линды; ему больно видеть ее в таком состоянии.
Над сиденьем загорается лампочка. Томмазо пристегивает ремень безопасности. Через несколько минут он приземлится в Лондоне. Пусть Бог пошлет ему удачу.
* * *
Линда не разговаривала с Томмазо уже четыре дня. Разумеется, он написал ей несколько эсэмэс-сообщений, но услышать его голос – это совсем другое, это помогло бы ей выбраться из болота депрессии. Он сказал, что собирается за границу в командировку, и она и думать не смеет о том, чтобы его беспокоить.
Поэтому в шесть часов вечера ей ничего не остается, как свернувшись калачиком на диване и обняв подушку, ждать, что произойдет чудо. Если бы у Линды была хотя бы собака или другое животное, она могла заботиться о нем и ей было бы не так грустно. Хотя, если здраво подумать, может, даже лучше, что нет живности: не то за эти дни, когда Линде было не до чего, это существо бы умерло с голоду. Во время ее раздумий звонит телефон. На дисплее высвечивается незнакомый номер с международным кодом. Наверное, это он!
– Алло?
– Линда, это я.
У Линды льются слезы водопадом – но на этот раз это слезы радости.
– Але, это ты?! – только и может вымолвить она.
– Да. Не плачь. Ну, пожалуйста!
– О боже, скажи, что с тобой все в порядке, что ты жив!
– Ну, если я с тобой разговариваю, то скорее жив, чем мертв, как ты считаешь?
И он еще может шутить!
