Книга Колдовская любовь - Елена Ярилина

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56

— Дома что еще делать? Только жрать, я и жру в три горла, скоро в дверь перестану пролезать, то-то мамка обрадуется. — И она засмеялась. — Ты не замирилась с Тимохой? Не-ет? А на развод подала? Ну и не подавай, сколько еще там тебе присудят, может, копейки какие, а у него деньжищ полно.

— Да не нужны мне его деньги, что ты мне все про них долдонишь?! И без его денег ребенка выращу.

— На твои библиотечные три рубля? Да знаю, какие ты там мильоны получаешь. Мне-то мамка хоть и орет, а денежки всегда сунет. А тебе кто? На Федосью надеешься? Кто она тебе? Да никто! А с Тимохи хоть шерсти клок, да твой будет! А с него, поди, жирный клок получить можно, не то, смотри, все на баб потратит. — Выпалив эту речь, она впилась в меня пристальным взглядом, но у меня сегодня было хорошее настроение.

— Ты не старайся, Сим, я давно знаю все, сама видела, да и люди просвещают, боятся, что дурочкой помру.

Первого сентября наши деревенские дети пошли в школу, а в конце месяца открылся наконец и детский садик. Не только крышу перекрыли заново, но и оборудование на кухне поставили другое, все-таки выпросил наш глава денег у предпринимателя Анатолия Сергеевича Павлова. Симка, закатив матери пару истерик с ором и визгом, добилась позволения выйти на работу во вновь открывшийся садик. Симка там уборщица, платят ей чисто символически, и ребенка приходится с собой на работу таскать. Я как-то встретила ее. Иду, а навстречу мне Симка с коляской, в коляске орет благим матом Тема.

— Привет, чего это он у тебя разошелся?

— Привет, ты откуда?

— В район ездила, за декретом. Слушай, он у тебя аж посинел, возьми его на руки, что ли.

— Жрать он хочет, подзадержалась я маленько, а питание с собой не брала, потерпит. — И она энергично затрясла коляску, отчего рев младенца стал больше похож на икоту.

Болтать я с ней не стала, но обратила внимание, что подружка похудела, в глазах странный блеск, на месте не стоит, все приплясывает, словно от возбуждения какого.

В первый четверг октября с утра вдруг расхворалась Федосья. Сколько я ее помню, она никогда ничем, даже легкой простудой не болела, поэтому я встревожилась, побежала за фельдшером. Антон Макарыч находился, как ни странно, в трезвом состоянии и, видно, поэтому был жутко мрачный. Когда мы пришли, Федосью уж совсем скрючило, она лежала на своем топчанчике, обхватив живот, и еле слышно стонала. Антон Макарыч с ходу определил у нее аппендицит и неожиданно почему-то повеселел:

— Ищи машину, Тоня, в район ее срочно везти надо, операцию делать.

Я растерянно всплеснула руками:

— Ой, а где ж я ее возьму?

— Ты чего, Антонина Батьковна, от страха совсем, что ли, мозги растеряла? У Тимофея же твоего машина. Давай, давай, поворачивайся, не ровен час прорвет.

Меня словно ветром вымело за дверь, колобком я катилась по дороге, как же я осмелюсь к нему, к Тиму-то, войти? Хорька по дороге встретила, он с полной кошелкой бутылок и снеди к кому-то шел, к Райке, что ли? Хорек меня заверил, что и четверти часа не пройдет, а машина у крыльца будет. Так и вышло, долго ждать не пришлось. Я с Федосьей в район не поехала, с ней фельдшер отправился, а мне с моим пузом велел зря не мотаться. К вечеру Антон Макарыч, такой молодчина, ко мне зашел и доложил, что операцию Федосье уже сделали, отросток благополучно вырезали, и лопнуть он не успел.

Одна в доме я никогда не жила. Днем еще туда-сюда, все какие-то дела находятся, то байку начну обшивать, то смешной лоскутный коврик сделала. А вечером беда. Темнеть стало рано, дождь то стихнет, то опять начинает шлепать по окну, ветер воет словно пес приблудный, страшно. Я подсчитала, что сегодня восемь дней, как Федосья уже в больнице, через пару дней вернется, наверное. В уличную дверь сильно постучали, и я от неожиданности выронила чашку с чаем. Прислушалась, и мне показалось, что вроде мяукает кто-то, что за чудеса в решете? Но на мой робкий вопрос отозвался нетерпеливый Симкин голос. Я зажгла свет и отворила дверь, но она не входила, возилась с чем-то и пыхтела. Наконец перенесла через порог и вкатила в сени коляску с ребенком. При виде младенца я и вовсе обомлела.

— Ты что так поздно, Сим? Полдевятого уже, раньше не могла прийти?

— Не в гости я, по делу. Слушай меня внимательно и не перебивай, мне некогда. Вот здесь Темкины вещи, а вот памперсы, как их надевать, я тебе показывала, должно хватить. Подмывай его только теплой водой, если где покраснеет, сразу смазывай, вот маслице. В яркой коробке питание, на ней все написано, сама почитаешь. Из этой бутылочки кормить, мой после каждого кормления. Кормить его надо шесть раз или пять, в общем, как получится. Если разоспится, то не буди, позже покормишь. Чай ему делай чуть сладкий и такой, жиденький. Ну, вроде все, я побежала.

Я стояла столбом, слушая ее деловитые распоряжения, только и могла, что глазами хлопать, но, уразумев, что еще секунда, и она испарится неведомо куда, бросив мне на руки ребенка, с которым я не знаю, что делать, мигом вышла из ступора и ухватила ее за рукав.

— Зачем ты мне его приволокла? И куда это ты мчишься в такую позднотень?

— Ах да, забыла сказать. Мишка сейчас в город едет, и меня согласился подбросить, Леню моего проведаю, здорово соскучилась, а мать никак не пускает. Ты справишься, а я быстро вернусь. Только с Ленечкой повидаюсь и вернусь. Ты же подруга моя, не какая-нибудь стерва. — И она выдернула из моих пальцев свой рукав.

— Стой, когда ты вернешься, завтра?

— Не-е, послезавтра, в воскресенье, к обеду вернусь, — донеслось до меня уже от самой двери.

Торопливое хлопанье дверей, потом отдаленное рычание мотора, и все стихло. Закрыв за этой шальной все двери, я подошла к ребенку. Он лежал неспокойно, ворочался и морщил личико, явно приготовляясь плакать. Вздохнув, вытащила я его из коляски, потрясла над ним погремушкой, найденной на дне коляски, и в ответ услышала сопение, потом что-то вроде мяуканья, а через секунду дом огласил отчаянный его рев.

— Ох, бедный ты, бедный, что же мне теперь с тобой делать?

Я и сама была готова зареветь с ним за компанию. Ребенка утешила бутылочка с еще теплым чаем. Пользуясь временным затишьем, я положила ребенка обратно в коляску и принялась изучать инструкцию на коробке с питанием. Все указания были достаточно просты. Стоп! А во сколько же его кормить? И когда он ел последний раз? Ничего этого подружка мне не сообщила. Ох, Симка, убить тебя мало! Ребенок, который, по моим представлениям, должен был спать, опять завозился и негромко захныкал, при этом он все время ерзал и отчаянно гримасничал. Поизучав его с минуту, я пришла к выводу, что ему что-то не нравится, только бы еще вот знать, что именно? О господи! Ведь я забыла его раздеть, а он лежит в таком теплом костюме в хорошо протопленной комнате.

Раздетый и положенный на кровать малыш играл и гукал почти целый час, причем погремушка его интересовала мало, лучшими игрушками ему служили собственные руки и ноги. За это время я спокойно смогла разобраться в его вещах, умиливших меня, до того они были яркие и забавные, а еще приготовить ему питание, но здесь меня поджидал неприятный сюрприз. Содержимого коробки оказалось совсем немного. Сверясь еще раз с инструкцией и подсчитав количество порций, я с ужасом поняла, что питания хватит только до вечера субботы. А чем я дальше буду его кормить? Каким местом думала Симка, и думала ли вообще, собирая ребенка? Сомнительно. Роясь в вещах, я обнаружила, что она положила ему только один теплый носок, но это ладно, не страшно, просто не буду с ним гулять, и все, а в доме носки ему не пригодятся, но что же делать с питанием? Откуда я его возьму? В нашем магазине ничего подобного не продается, по крайней мере, я никогда ничего не видела, а можно ли его заменить, например манной кашей, я не имею никакого понятия. А может, и ничего, в детстве мне мать говорила, что манная каша полезная, от нее быстрее растут. Да, и еще, молоко у меня не коровье, а козье, а вдруг оно вредно такому крохе?

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56