Книга Последний госпитальер - Илья Стальнов

– Крайне низкий профессионализм, – долдонил заместитель начальника ЦРУ Кэрриген. – Пренебрежение инструкциями и уставами… Нарушение пункта 678-В Директивы 15… Отсутствие планирования… Низкое взаимодействие…

И дальше все в том же духе. Естественно, о таких вещах, как содействие в уничтожении гражданского населения, соучастие в нападении на межгалактический медицинский персонал, нарушение конвенции о нераспространении новых типов вооружения, сказано ничего не было. Бумага и компьютерные банки стерпят многое, но не такое же!

Кэрриген принялся вновь расписывать профессиональные недостатки майора Форста. «Выкинут взашей. Без пенсии и пособия. За дискредитацию», – с тоской подумал Динозавр.

– Вместе с тем комиссия не может не признать, что обстановка на Ботсване сложилась крайне тяжелая. Офицер Форст сумел принять ряд верных решений, которые в условиях эскалации напряженности благотворно сказались на ситуации на планете и помогли защитить жизненные интересы Аризоны…

«Может, все-таки с пенсией», – с надеждой подумал Динозавр.

… В этой части признать действия майора Форста соответствующими сложившейся ситуации… Кроме того, комиссия не может не принять во внимание прекрасный послужной список майора Форста… Награды, – занялся длинным перечислением достоинств Динозавра замдиректора ЦРУ. – Что во время проведения операции им были предприняты меры по защите мирного населения Аризоны…

«Черного шамана, что ли», – хмыкнул про себя Динозавр.

… – Объявить майору Форсту выговор второй степени… Лишение премии за текущий год…

«Ничего еще», – с облегчением вздохнул Динозавр.

– Рекомендовать руководству Центрального разведывательного управления перевести майора Форста с оперативной работы и направить в распоряжение НАОПС.

Ну вот и сказано то, что должно быть сказано. НАОПС – национальное агентство по охране промышленных секретов. Направление туда означает ссылку на одну из планет научного или промышленного комплекса Аризоны. Их всего восемь. Дыры – одна другой чернее. И никаких возможностей выбраться оттуда до пенсии. А при таком раскладе на пенсию в ближайшее время добром Динозавра не отпустят. Ну что же, заслуженный отдых, вздохнул он. Проверки режима, агентурная работа в среде ученых якобы для выявления влияния противника, а на деле просто исследование лояльности, образа жизни. Копание в грязном белье. Изумительно! Что еще можно было придумать лучшее для майора Форста – человека, чьи операции изучаются в разведшколах и академиях.

Примерно такое же судилище происходило над Пенелопой Вейн. И примерно такие же мысли одолевали и ее. Только Динозавр готов был признать, что сработал он нечетко и действительно провалил операцию. А Пенелопу угнетало то, что досталось ей до кучи, чтоб другим неповадно было. Лично за собой она вины никакой не знала. А выслушивая те же слова об откомандировании в НАОПС, ей захотелось швырнуть стулом в председателя комиссии. Она, может, и сделала бы это, да только это был пневмостул, и вряд ли бы он повредил председателю.

«Чтоб вы сдохли», – подумала Пенелопа.

– Мне кажется, офицер хочет что-то добавить? – прищурился недобро председатель.

– Хочу. «Чтоб ты сдох в первую очередь, паук!» – хотела добавить офицер. Но не добавила. Она лишь щелкнула, как положено офицеру, каблуками.

– Никак нет, сэр.

– Вы прикомандировываетесь в НАОПС. О вашем новом назначении вам будет сообщено в данном ведомстве…

После судилища Динозавра на несколько дней оставили в покое. А потом его вызвал замначальника ЦРУ Кэрриген. Он принял его в своем роскошном пятиуровневом, по последней моде заполненном причудливыми проекциями кабинете. Это был совсем другой человек, чем та штабная лощеная и глупая крыса, которая зачитывала решения комиссии и задавала дурацкие вопросы. Этот Кэрриген был тот, к которому привык Динозавр – умный, хищный, схватывающий все с полуслова,

– Как вам понравилось, Форст, это театрализованное представление? – спросил он, вытягиваясь в виброкресле и кладя ноги в шитых золотом ботинках на подголовник другого кресла – кожаного, отделанного медью и золотом.

– Вы имеете в виду заседание комиссии?

– Именно.

– Это было отвратительно! – с чувством воскликнул Динозавр.

– Наконец-то что-то проняло майора, о железных нервах которого сложено столько легенд. Я думаю, в НАОПСе вы быстро успокоитесь.

– Так точно, сэр.

– Поменьше официоза, Форст… Я знаю вам цену. Но, должен заметить, последнее дело вы провалили просто безобразно.

– Да, сэр.

– Но, в отличие от идиотов из комиссии, я прекрасно знаю, что такое неудача, что такое случайность. И как редки оперативники такого класса, как вы. Я не привык разбрасываться капиталами. Вы пригодитесь нам еще.

– На исследовательской планете?

– И там тоже… Наши умники с научными степенями затевают в институте тонких биоструктур нечто любопытное. И у меня есть предчувствие, что скоро это место станет очень горячим.

– Считайте, пилюля подслащена.

– Там будет горячо, Форст. Мне нужен там такой человек, как вы… Но сначала вы выполните кое-какую работу. До откомандирования.

– Слушаю, сэр.

– Вы должны будете встретиться с одним вашим знакомым и заглянуть в одно знакомое вам место.

– Какое именно?

– Долго объяснять. Подробный инструктаж вы получите на корабле.

– Я все понял…

Действительно, на скоростном малом рейдере, вылетевшем на следующий день, Динозавр получил подробный инструктаж. И встретил там старого знакомого – Черного шамана. А направлялся рейдер на Ботсвану…

* * *

В первое время Сомову было не до того, чтобы строить далеко идущие планы. Сначала – работа с учеными и представителями спецслужб. Потом – бесполезный месяц психологической реабилитации в психоразгрузочном центре на курортной планете Московитянской Федерации Черномории. Впрочем, идея была с самого начала неважная. Сомов знал, что никакие ионные ванны и лучевые массажеры, никакая цветотерапия, биомагнитные и эфирные стимуляторы, нейроблокираторы, подсознательные гипнотерапевты и традиционные психоаналитики не помогут. Он сам должен преодолеть свою боль. И сам должен решать, в здравом уме и доброй памяти, не напичканный психомедикаментозными средствами и не накачанный волновиками, как жить дальше. А боль не оставляла его ни на миг. Неустанно мучили картины горящего госпиталя, гибнущих друзей, разорванных на части больных. Порой и жить не хотелось.

Однажды он решил все для себя. Жить надо. Он выжил, когда за ним гнались охотники за головами и аризонские головорезы. Он выжил и одолел призраков подземелья. Он прошел через город приоров. И вовсе не для того, чтобы увять как одуванчик, погрязнуть в своих комплексах. Он должен жить и продолжать делать свое дело хотя бы в память о тех, кого он потерял.