В Каире, выйдя из поезда, они поехали прямо в Шеферд-отель. Кеннет вошел прямо в холл, не обращая внимания на недоумевающие взгляды благовоспитанных постояльцев отеля. Он проследовал мимо группы приветствовавших его англичан, которые были заняты в холле оживленной беседой, и остановился перед стойкой портье, когда перед ним внезапно выросла маленькая девочка в ярко-красном платье с вышитыми желтыми цветочками.
Это была тоненькая девочка с узлом темных, как ночь, волос. Она умоляюще смотрела на него.
— Пожалуйста, сэр, это вы герцог Колдуэлл?
Спешивший за ней большими шагами швейцар схватил ее и сердито заорал по-арабски:
— Дерзкая девчонка! Я велел тебе уходить и не попрошайничать! Она пришла сюда вчера ночью и пристает к каждому англичанину.
Кудрявые волосы девочки падали ей на лицо, и у нее был упрямо вздернут подбородок, точно так же, как у Бадры. Она цепко схватила Кеннета за штанину брюк. Величественным жестом он остановил швейцара и присел, чтобы рассмотреть лицо девочки.
— Ты Жасмин? — спросил он по-арабски.
— Да, я сестра Бадры. Она просила передать, что будет ждать вас во Дворце наслаждений.
Его охватило смятение. Кеннет смотрел на ребенка. Несмотря на свой несчастный вид, она отважно подняла кверху свой подбородок. Совсем, как Бадра. «Отважный вид, в то время как внутри у нее все замирает от страха», — догадался он. Снова, как Бадра…
— Откуда ты пришла, малышка? — мягко спросил он.
В ее огромных карих глазах он прочел ужас.
— Я пришла из Дворца наслаждений. Бадра… сказала, что они отпустят меня, но взамен осталась сама. Почему?
У него в голове вдруг зазвучали слова, которые сказала ему Бадра. С его глаз упала пелена, он понял все. От переживаний у него перехватило горло.
— Она осталась потому, что очень-очень любит тебя, милая. Из любви к тебе она продала себя.
К ним подошли шейх Хамсинов и остальные и встали вокруг.
— Сестра Бадры? — нахмурился Джабари.
— Нет, не сестра, — медленно ответил Кеннет по-английски, вставая и глядя в лицо шейху. — Это ее дочь.
И дочь Фарика.
В какой-то момент на лицах его друзей появилось до смешного комичное выражение. Они были ошеломлены новостью. Жасмин в замешательстве оглядывалась, когда услышала странный язык, на котором говорят белые англичане.
Кеннет придвинул девочку к себе и обнял ее. Он посмотрел вниз, чувствуя что-то неладное. Бедное дитя дрожало от ужаса. Он достал из кармана небольшой овальный сверток и развернул его. Потом наклонился и протянул его девочке.
— Ты любишь лимонное драже?
С торжественным видом она взяла конфеты.
— Что это такое?
— Попробуй одну, — подбодрил он ее.
Ее милое личико расцвело от удовольствия, когда она положила в рот одну конфетку. Кеннет улыбнулся ей.
— Не беспокойся, Жасмин, — сказал он ей мягко. — Бадра доверила мне опекать тебя. И теперь я буду заботиться о тебе.
В ее больших глазах, слишком взрослых и осмысленных для ее возраста, выразилась благодарность.
— Бадра сказала, что я могу доверять тебе, — Жасмин крепко сжала ручонкой его пальцы. — Я верила ей, и поэтому буду верить тебе.
От этих простых слов у него сжалось сердце. Он кивнул в сторону Рамзеса.
— Это Рамзес. У него есть маленькая дочка, и он хороший отец. Некоторое время заботиться о тебе будет он.
Жасмин настороженно рассматривала мускулистого воина, который смотрел на нее с нежной улыбкой.
— У него есть еще лимонные драже?
Рамзес развел руками. Кеннет засмеялся. Он передал конфеты своему другу.
— Теперь есть. Ступай с ним, милая.
Он видел, как Рамзес подвел ее к стоявшим в вестибюле креслам и стал делать то, что должен делать хороший отец — успокаивать ребенка, который, совершенно очевидно, перенес большое потрясение. Джабари наблюдал за ними с отвисшей челюстью, явно изумленный.
— Почему Бадра ничего нам не рассказала? — наконец смог выдавить он.
— Я предполагаю, что она хранила в секрете существование Жасмин, потому что боялась сообщить, что у нее есть внебрачный ребенок. Ребенок от человека, которого ты ненавидишь больше всех на свете.
Шейх был в ужасе:
— Ты думаешь, она считала, что я не приму в наше племя ее дочь?
В газах Кеннета было твердое выражение, но он не обвинял Джабари.
— Помнишь, как ты однажды сказал о том, как могут относиться к детям Фарика его враги и что они сделают с любым из них, если те попадут к ним в руки?
Кровь отхлынула от лица Джабари. Он выглядел потрясенным.
— Я сказал это в гневе. Но я бы никогда не обидел ребенка Бадры.
Кеннет кивнул.
— Я знаю. Разреши мне пойти и организовать номера для всех нас. У меня счет в этом отеле.
Взгляд Джабари стал таким же твердым, каким был несколько минут назад у Кеннета.
— А куда ты пойдешь потом, Хепри?
— Я собираюсь вернуть Бадру, — мрачно ответил он.
— Это моя обязанность! — вдруг рассвирепел молчавший до того Рашид.
— У тебя нет денег, — ответил Кеннет с резковатой честностью. — И потом, английский герцог, ищущий экзотических развлечений, вызовет у них меньше подозрений, чем воин-египтянин.
— Итак, богатый английский герцог хочет купить Бадру. Ты думаешь, что ты купишь ее за свои английские фунты? Но это не прибавит тебе чести, — в тон ему ответил Рашид.
— Ты осмеливаешься оскорблять меня?
Наполнившиеся злобой темные глаза Рашида встретились с его взглядом.
— Я осмелился говорить правду. Ты хочешь купить Бадру, чтобы потом сделать ее своей шлюхой.
Внутри у Кеннета поднялся бешеный гнев. Его руки сами сжались в кулаки, но он вовремя спохватился, вспомнив о Жасмин. Он посмотрел на маленькую девочку, сидевшую рядом с Рамзесом.
— Не здесь— проскрежетал он сквозь стиснутые зубы. — Давай выясним наши отношения на улице.
Джабари стоял молча, слегка кивая головой, когда Рашид перевел свой взгляд на него. Ворча что-то себе под нос, Рашид вышел вслед за Кеннетом. За элегантной террасой, на которой немолодые джентльмены попивали свой файф-о-клок, у лестницы, на которой заклинатель змей развлекал туристов, они встали лицом к лицу, сжав кулаки.
— Давай раз и навсегда выясним наши отношения, Рашид. Ты и я. Прямо сейчас.
Темные глаза Рашида загорелись.
— С радостью.
Кеннет не стал ждать. Лениво прохаживавшиеся со своими английскими мужьями женщины вскрикнули, когда его кулак ударил в подбородок Рашида.
