Он с опаской наблюдал, как она надевала свой кафтан цвета индиго, скрывая от его голодных глаз свое прелестное обнаженное тело. Она вздернула подбородок:
— Не надо арестовывать меня, Кеннет. Не надо просить правосудия у Джабари. Я стану твоей наложницей. Это та цена, которую я плачу за то, что взяла твою вещь. Я прошу только об одном одолжении. Отправляйся в Каир, в Шеферд-отель, и найди там маленькую девочку по имени Жасмин. Позаботься о ней. А потом ты найдешь меня во Дворце наслаждений, в том борделе, куда меня продали в первый раз. Они выставят меня на аукцион. Если ты хочешь меня, то купи.
— Что?? — ошеломленно спросил он, вне себя от потрясения.
Ее глаза потемнели от печали.
— Есть вещи еще более важные, чем жизнь сама по себе. Твоя мать знала это. Она пожертвовала своей жизнью, когда прятала тебя в ту корзину во время нападения Аль-Хаджидов. Любовь матери сильнее, чем Нил, она жарче, чем солнце. Мать, которая любит свое дитя, сделает все, чтобы его спасти.
Она помолчала. Ее печаль сменилась беспокойством.
— Ты арестуешь меня, Хепри? — спросила она тихо.
— Никогда. Я никогда не посмею этого сделать, Бадра.
Когда он снова открыл их, она уже исчезла во мраке ночи.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Стоя перед распорядителем рабов во Дворце наслаждений, Бадра произносила слова, от которых содрогалась ее душа:
— Мне не удалось достать ожерелье, и поэтому я предлагаю себя вместо дочери.
Темные глаза Масуда остались бесстрастными. Он не удивился. Они находились в передней комнате борделя, предназначенной для приема клиентов и заключения сделок. Обстановку деловой комнаты смягчали пестрые — огненно-красные с бирюзой — покрытые вычурной резьбой диваны и столики атласного дерева, инкрустированные перламутром. У стены высилось нарядное шведское бюро.
Дрожащие ноги не слушались ее. Бадра хотела как можно скорее закончить это дело.
Она молила Аллаха, чтобы Кеннет сразу же последовал за ней. Несмотря на то что все происшедшее привело его в ярость и замешательство, у Хепри было доброе сердце. Он позаботится об ее дочери. Сейчас имело значение только то, что связано с Жасмин.
Бадра подняла подбородок кверху.
— Мы так договорились. Я предлагаю себя взамен дочери. Отдай мне ее.
Масуд щелкнул пальцами. Через несколько минут в дверях появилась Жасмин. Лицо девочки носило следы переживаний. Она с нетерпением ждала ее. При виде Бадры ее ангельское личико просветлело. С зажатым в руках маленьким мешочком она подбежала к ней. Бадра подалась вперед и крепко ее обняла. Затем, подняв глаза, она пристально посмотрела на стражников и Масуда:
— Я хочу побыть с ней немного наедине. Это все, о чем я прошу.
Мужчины, поворчав, все-таки удалились.
Бадра наклонилась над дочерью, вложив в свои объятия всю силу своей любви, все надежды своего любящего материнского сердца. Она поцеловала девочку и мягко зашептала ей в ушко. Она заглянула в мешочек девочки и удивилась, что у нее так мало вещей. Рваное тряпье на смену, еще какая-то мелочь.
Взяв в свои руки пальцы девочки, она вложила в них немного денег.
— Они собираются отпустить тебя. Возьми эти деньги, найми извозчика и поезжай в Шеферд-отель. Это очень большой дом, извозчик знает дорогу. Дождись одного англичанина по имени Кеннет, герцог Колдуэлл. Не уступай, если кто-нибудь будет мешать тебе встретиться с ним. Скажи ему, что я здесь. Он добрый, он поможет тебе.
По лицу девочки было видно, что она колеблется. Бадра сжала ее руки.
— Пожалуйста, ты должна мне верить, — умоляла она девочку. — Только так я могу вызволить тебя отсюда.
Жасмин посмотрела на нее снизу вверх, ее взгляд светился невинностью и добротой. Бадра увидела в ее глазах отражение своего собственного детства, невинного и полного радости, до тех пор пока все это не украли у нее.
«Я должна спасти свою дочь!»
— Я сделаю так, как ты говоришь, — прошептала Жасмин.
Когда мужчины возвратились, Бадра стояла, обнимая свою дочь.
— Я объясняла ей, как выбраться отсюда, — сказала она Масуду холодно. — Вам я не доверяю.
В сопровождении двух вооруженных стражников они вышли в отрытый двор, опоясывающий здание.
Низко в небе висела луна. Луна… Ее имя… Бадра посмотрела вверх с надеждой — пусть луна направит шаги ее дочери. Мрачные стражники цепко держали ее за руки. Жасмин шла впереди, бросая через плечо встревоженные взгляды. Они прошли двор и вышли наружу.
Бордель располагался в конце пустынной улочки, на частной земле, как уединенный дворец паши.
Бадра дошла до конца переулка, где был перекресток с главной улицей, на которой было более оживленное движение. На перекрестке в ожидании пассажиров стоял извозчик.
— Иди к этому человеку. Делай так, как я тебе велела, — сказала она Жасмсин.
Девочка обернулась, на ее лице отразилась неуверенность.
— Иди, — сказала Бадра, подталкивая ее и чувствуя, как горячие слезы обжигают ей глаза. — Сейчас! Беги, Жасмин.
Ее маленькая девочка быстро побежала прочь, поддерживая руками подол своей юбки. Стражники молча наблюдали, как в этот момент Бадра тихо молилась.
— Иди с Богом, малышка. Да спасет тебя Аллах.
Потом она повернулась, и стражники повели ее назад по направлению к Дворцу наслаждений.
Когда Кеннет поведал Джабари о том, что случилось, шейх не стал тратить времени зря. Он настоял на том, чтобы сопровождать герцога. Кеннет заказал билеты первого класса для шейха, для себя, Рашида и Рамзеса. Их маленький отряд сейчас напоминал ему все племя Хамсинов, крепко спаянное узами верной дружбы.
Два чувства боролись в нем — беспокойство и гнев. Всю дорогу в Каир потрясение, испытанное им, душило его, как крепкие кольца змеи. Он вынул из ножен тот кинжал, который Бадра выронила на раскопе.
Когда-то этим ножом он порезал себе пальцы и бросил к ее ногам. Теперь он стал символом их прошлого. И их настоящего.
Бадра никогда ничего не делала без причины. Она не любила перемен. Мало что могло заставить Бадру желать чего-то, но если это происходило, она действовала с твердой решимостью.
Ее возвращение в тот самый бордель, в который ее когда-то продали, было равносильно тому, чтобы самой броситься в яму с шипящими змеями. Этот поступок был подобен самоубийству, потому что Кеннет знал, что означал ее упрямо вздернутый подбородок. На кон, видимо, поставлено было что-то ужасно важное.
Она была в глубоком волнении, и он должен был узнать, почему. Бадра обрекла себя, воздвигнув между ними препятствия толще стен пирамиды. Он должен был разрушить эти барьеры и понять, отыскать то, что же она скрывала.
