Неизвестная шагнула, шатаясь, на середину улицы, замахнувшись третьей гранатой.
— Так вы хотите меня поймать, засранцы безмозглые? Ладно, идите сюда! Я вас прихвачу с собой в Ад!
Оставшиеся вампиры переглянулись, потом повернулись и помчались, откуда пришли. Неизвестная бросила гранату им вслед, но из-за мутнеющего взора и ослабевшей руки граната пролетела далеко от цели и взорвалась, почти не принеся вреда.
— Шайка бздунов, — буркнула она себе под нос, глядя на их бегство. Потом шагнула назад и чуть не рухнула — правое колено разваливалось. В левом глазу помутнело, в правом изображение мелькало, как в старой телевизионной трубке. С каждым выдохом из носа и рта выступала кровавая пена. Она морщилась и кривилась, когда сломанное ребро тыкалось сквозь рубашку и терлось о куртку. Черт побери, она же только недавно сменила подкладку.
Неизвестная только надеялась, что не свалится, пока не доберется туда, куда стремится.
Ей удалось подняться на половину лестницы, и тут она упала и осталась лежать на спине, глядя в темные тени, заполнявшие левую часть поля зрения. Она знала, что нужно двигаться, спрятаться, пока шестерки Эшера не набрались храбрости и не вернулись, — но тело не слушалось. Она уже не чувствовала ног, не могла двигать руками. И не ощущала ничего, кроме боли, от корней волос до кончиков ногтей.
Одна из серых теней шевельнулась, вышла вперед, и стало видно, что это мужчина. Человек. Лицо его было в морщинах, запущенное, подбородок небрит, и воротник священника по цвету был как его седеющие волосы. Он смотрел на нее со смесью страха, омерзения и болезненного интереса, будто на редкое, но невероятно отвратительное насекомое.
Собрав все оставшиеся силы, неизвестная подняла правую руку молящим жестом. Священник вздрогнул, но не отодвинулся, когда ее пальцы коснулись серебряных четок у него на шее. Она хотела заговорить, но могла только выдохнуть со стоном. Священник наклонился ближе, и она схватила его за рясу, притянула ближе, чтобы он услышал:
— Убежище.
Глава 11
Когда она снова открыла глаза, первым впечатлением был не вид, а запах. Аромат сырой земли ошеломлял. Она все еще видела нечетко, но могла разглядеть окружающие стены из грубо тесанного камня. Снова в темнице у Эшера! Искра страха пробежала по телу, вызвав попытку сесть.
— Лежите спокойно. Вы в безопасности, — прошептал отец Эймон, твердо прижав ее рукой за плечо.
Неизвестная сощурилась, стараясь ввести лицо священника в фокус. Ему с виду было чуть за шестьдесят, и седые волосы висели ниже ворота рясы с донельзя засаленными рукавами. Крупный нос и подбородок, на щеках алкогольная пигментация. Но внимание ее привлекли глаза — такие синие, будто смотришь в чистое небо. Из-за них он казался моложе своих лет.
Она села, закусив губу от завопившей во всем теле боли.
— Где я? И кто вы?
— Я отец Эймон. А находитесь вы в подвале Сент-Эверхильда.
— Сент-Эверхильда? Церковь напротив Черной Ложи?
Священник кивнул и приложил мокрую материю ей ко лбу.
— Боюсь, что я не готов к приему гостей. Я соорудил вам постель из старых костюмов для хора, но среди них есть сильно заплесневелые.
— Переживу.
Отец Эймон глянул в направлении далеких взрывов, за которыми послышались хриплые выкрики. Он встал и стал всматриваться в забранное тяжелыми решетками окно подвала вровень с улицей. Когда он заговорил, голос его был странно спокоен, почти мечтателен.
— Сегодня я видел, как обрушился гнев Господень и сокрушил Город Мертвых. Время восстать и заставить грешников платить за грехи их. Сегодня я отбросил страх перед темнотой и впервые за двенадцать лет отпер двери церкви. — Он оглянулся на неизвестную на импровизированном ложе. — Когда я увидел вас на ступенях, я принял вас за блудницу Эшера — ту, с кольцами.
Неизвестная криво улыбнулась:
— Кажется, здесь это распространенная ошибка. Но вряд ли ошибутся еще многие — она мертва. Я ее убила.
Отец Эймон приподнял бровь, но лицо его осталось недвижным.
— Это вы мне исповедуетесь?
— Просто констатирую факт.
Священник отошел от окна, поглядел на нее встревоженно.
— Я многое вижу с колокольни. В частности, я видел вас. Сначала я подумал, что вы из них, потому что спите вдали от дневного света на чердаке. Потом я видел, как вы входили в Черную Ложу. Но сегодня утром, в свете дня, я увидел вас с мальчиком. И я понял, что неправедно судил вас — вы от Бога, а не от Сатаны.
— Я бы не делала таких далекоидущих выводов, святой отец, — выдохнула она хрипло. — Вы определили меня куда точнее, чем думаете. Видите, что я хочу сказать? — Она усмехнулась, показывая клыки.
Отец Эймон ахнул и отступил на шаг, стискивая четки.
— Этого не может быть! Вы коснулись моих четок! Вы просили убежища — я омыл ваши раны водой крещения! Я своими глазами видел, как вы шли при свете дня!
— Со Своими все не так просто, как вы думаете, святой отец. В своих интересах они держат людей в неведении своих истинных слабостей и способностей. Это мудро — держать врагов в неведении. Правда, что солнце их убивает, но почти любой Свой убоялся бы ваших четок не из-за их религиозного значения, а из-за того, что вы в это значение верите.
— Не могу в это поверить.
— Верьте во что хотите, это не изменит ни моей сути, ни того, что я здесь.
Отец Эймон с размаху ударил себя по правой щеке открытой ладонью.
— Я снова согрешил! Я привел в это священное место порождение дьявола! Нечестивый глупец!
Он снова ударил себя по лицу, потом еще раз и еще раз.
Неизвестная попыталась сесть.
— Святой отец! Перестаньте! — резко бросила она. — Вы никого не предали. Не сама Церковь делает это место проклятым для нежити — а вера тех, кто в это верит! Если здесь и есть какая-то белая магия, то лишь благодаря вам!
Очень долгую секунду Эймон смотрел на нее. Когда он заговорил, в его лице, голосе и поведении не было и следа того презрения к себе и той бури, которая оставила горящий след у него на щеке.
— Это ваша работа? — спросил он, показывая в сторону окна. — Я чувствую это у себя в костях — все это как-то связано с вами. Вот почему вы были приведены к Сент-Эверхильду! Вот что заставило меня вам помочь!
Неизвестная осторожно пригляделась к священнику. Может ли быть, что у старого отшельника есть какие-то зачатки сверхчувственного восприятия? А почему нет? Более всех восприимчивы к теневому пьяницы, сумасшедшие и поэты. Кажется, отец Эймон в две из трех категорий точно попадает.
Что-то замелькало в глазах отца Эймона, когда он заходил по подвалу, говоря больше с собой, чем с гостьей.
— Глубоко в недрах Ада обитает божественный монстр — создание дьявольское и ангельское одновременно. Он носит много имен, но более всего известен как Ангел Разрушения. Он — предвестник кары, отмщения, гнева, смерти и ярости. Хоть Ангел Разрушения — раб Сатаны, он служит Богу, и никогда не обрушивался на человечество удар Рока, в котором не был бы замешан Разрушающий. Когда он исполняет наказание мира, он орудует Мечом Божиим. Сегодня я видел, как Меч Божий ударил, расколов небо! Неизвестная рассмеялась и слегка качнула головой:
