Уже нет к нему прежнего уважения. Над ним потешаются. Бросают в спину злые шутки. Адмиралу желают смерти (и боятся ее — так бывает с любым тираном). С палубы «Вакеньос» кричат ему что-то, кривляясь, шлюхи.
Слуги словно забыли об Адмирале. Он находит себе пристанище то на баке, то на корме. Вспоминает о нем лишь ландскнехт Ульрих Ницш и приносит кувшин свежей воды.
Наконец пришел день, которого все так ждали, во славу которого принесено было столько жертв: 4 августа 1498 года.
Вот что рассказывает Адмирал в своем письме королеве Изабелле:
«В Рай Земной не сможет проникнуть никто, ежели не будет на то воли Божией. Алонсо Перес увидел горы, три вершины, и я нарек сие место именем Тринидад. А плавание наше протекает отныне не вовсе по горизонтали, как представляется лоцманам и матросам. Восходим мы по морской тропе неизменно вверх. Ночами Полярная звезда поднимается над нами на пять градусов. Достигли мы благодатных земель. Климат здесь мягчайший, на берегу виднеются зеленые, прекрасные, как в садах Валенсии, деревья. Люди, которых мы то и дело видим, статного сложения и кожей белее тех, что встречались нам ранее. Волосы у них длинные и прямые…
Итак, мы поднимаемся вверх, ибо земля не совершенно кругла. Я достиг оконечности мира, того места планеты, где ближе всего поднимается она к небу…»
Три последних дня они, выжидая, почти, не продвигались вперед. Адмирал дремал у подножия фока.
Пересохшим от зноя голосом он сказал Луису де Торресу: «Пространство должно разверзнуться. Бурный поток — воды ли, ветра ли, или того и другого вместе — увлечет за собой каравеллы. То будет Начало Начал. Мостик, что приведет нас в неведомое!»
Так и случилось. 4 августа, ближе к вечеру, они увидели, как мощные потоки воды врываются в море — как каналы, как продолжение великой земной реки.
Адмирал записал: «На море поднялось невиданное волнение. С юга накатила исполинская волна, с устрашающим ревом подняла корабль. И все закричали от страха, и были раненые среди неосторожных»[69]|.
Позднее, уже в Севилье, Адмирал добавит к записи в Дневнике: «Даже сегодня, делая эти заметки, я испытываю ужас. Так высока была волна, больше похожая на гору».
В рубке Адмирал опускается на колени. Да, он избранник Божий. Его душат рыдания, счастливые слезы оставляют дорожки на просоленной маске лица. И промывают глаза, истерзанные солнцем и бессонницей.
Он пишет королеве, и сердце готово вырваться у него из груди: «Господь наш сотворил Земной Рай и поместил в нём Древо Жизни. От корней сего Древа светлый ключ дает начало четырем великим рекам Рая. И теперь мы плывем по водам одной из них!»
Он быстро делает какой-то набросок на полях своего знаменитейшего письма и продолжает: «Как говорил я ранее, мир не кругл совершенно, а имеет скорее форму груши, у черенка которой имеется возвышение. А еще его можно сравнить с мячом, на поверхность которого наложена женская грудь соском вверх — то было бы наиболее высокое место в мире, самая близкая к Небу часть земли. И находится все это на краю Востока, а называю я «краем Востока» те земли, где заканчивается всякая суша, всякие острова мира…»
Он слышит, что море понемногу утихает. Свершилось! Они вступают!
Теперь, забыв о страхе, все: матросы, шлюхи, монахи, убийцы, освобожденные в Кадисе и посланные цивилизовывать Америку, философы-отщепенцы, многотерпеливые земледельцы, — все решаются приблизиться к борту и вдыхают сладчайший воздух.
Вот он, omphalos.
Адмирал, торжественный и уже невозмутимый, величественно следует на кормовую площадку и, словно выполняя понятный всем ритуал, начинает снимать с себя одежды, пока не остается совсем нагим.
На сей раз он расстался даже с чулками!
IV ЗЕМЛЯ
Хронология. 1498
Сладчайший воздух. Прекрасные, простодушные люди. Ландскнехт Сведенборг и язык ангелов. Райская нагота. Анакаона, Сибоней, Бимбу. «Из-за моря пришли к нам бородатые боги».
1499
«Декрет о наготе» и «Декрет об образе жизни». Греха больше нет. Последняя месса. Ульрих Ницш и рождение сверхчеловечества. Новые путы Колумба. Падре Лас Касас и очевидность отсутствия Бога.
1499
Ролдан: первая американская революция. Бордель Дьяволицы. Лихорадка трудолюбия. Ангелы в цепях. Конец трагической богословской ошибки. Разграбление Рая.
11-Ахау
Донесение в Теночтитлан: «Прибыли великие разрушители, те, что будут строить новое». Их злые псы. Конец солнечного цикла.
1500
Смерть возвращается в Кастилию. Конец Секты. Фердинанд подписывает приказ об аресте Адмирала. Восстание псов. Колумб в кандалах. Восточные Врата разобраны и отправлены в брюссельский Католический университет.
Славное апрельское утро. Вот уже две недели, как двор стоит лагерем в живописной долине, неподалеку от Альмагро. Короли направляются в Барселону — не то развлечься, не то по государственной надобности.
На рассвете отряд во главе с Фердинандом покидает лагерь. В болотах у Аларкона охотятся они на кабанов. Пускают стрелы из арбалетов в перепелов и диких индюков. Изабелла и ее дамы тешат себя иным: жарким из говядины со сливами, хрустящими хлебцами, яйцами по-фламандски, шкварками по-райски, молочными поросятами, куропатками в сидре. Хоть на несколько дней удалось избавиться от тирании франкских и пьемонтских поваров, от их утомительно изысканных блюд. Порой дамы и сами, слушая советы местных старух, принимаются за готовку. По долине летает смех. Он катится от ручья до столов, где трудятся хмурые чиновники.
Да, теперь они владели империей. Да, империей, а не аграрно-колониальным королевством. Появился и Департамент картографии. Вон несчастные немецкие и португальские ученые работают прямо под открытым небом. Их возмущает, что на бумаги падают листья с деревьев, что пролетающие воробьи пачкают карты Новых Земель.
За столами, покрытыми парчой, сидит Фердинанд с приближенными. О чем говорят они? До конца ли сознают, что управляют первой, по сути, мировой державой? Между охотничьими байками и посольскими донесениями решают судьбы земли?
Вместе с маркизой де Мойя выбегает из своего шатра Изабелла. Она спешит поймать легавую суку Диану, которая пытается смешаться со сворой призывно воющих собак Фердинанда.
