Цыган победно глянул на Волшанинова, который с трудом удержался на стуле, настолько шибануло его это фантастическое стихотворение, но певец широко улыбнулся, блеснув поверх серебряной куртки золотыми зубами, и уже конкретно для Николая, тем самым формируя конечное впечатление, произнес: «Да простит нас Пушкин». С этакой лукавинкой произнес. По отношению к Пушкину. И Волшанинов на своем почетном стуле вновь чуть не потерял равновесие.
* * *
Олигарха бросила девушка. И с ними такое иногда происходит. Хотя в данном случае это был такой «мини-олигарх»: не миллиарды, но много миллионов, короче, очень состоятельный человек. Он был настолько обескуражен тем, что его (!) бросили, был настолько не готов к такому событию, что просто не знал, как реагировать, как в таких случаях надо правильно вести себя. Ну, что запил – это само собой, но что еще?! Что еще, чтобы унять сердечную тоску и девушку чем-нибудь как-нибудь вернуть?!
Случайно встретив на одной вечеринке знакомого поэта, олигарх решил пойти нетрадиционным путем, попытаться удержать возлюбленную чем-нибудь поэтичным. Поэтому весь вечер он в состоянии алкогольно-любовного обострения донимал поэта просьбой написать для его «Лауры» одностишие. Поэт возражал, говорил, что одностиший не пишет; мини-олигарх настаивал и даже грозился, что позовет телохранителей и накажет.
Поэт сдался после предложения заплатить тут же, налом, три тысячи евро. Он никогда не выполнял столь маленькую работу за такую серьезную сумму. И после минутного, но ожесточенного спора со своим внутренним голосом родил шедевр, который мог бы украсить собой любую стихотворную кунсткамеру, если бы таковая существовала. Он написал… Нет! Даже не написал, а сочинил в уме нижеследующую жемчужину русской словесности: «Но я же все-таки еще люблю тебя». Олигарх заплакал и работу принял. Поэт зафиксировал произведение на ресторанной салфетке, получил деньги и заметил, как легкий, эфемерный дымок профессиональной совести смешивается с табачным дымом ресторана и тает, тает, а затем и вовсе исчезает за его стенами.
* * *
Аннотация в ТВ-программе к американскому фильму «Ведьма»: «По мотивам повести Н.В.Гоголя “Вий”». Далее – краткое содержание: «Журналист Айвэн Бергхоф направляется в маленький городок. Он должен отслужить три ночные мессы по погибшей дочери шерифа». Гоголь в это время в гробу даже не переворачивается, он там ерзает и пытается закричать, но затем успокаивается, понимая, что и мы принесли США кое-какую пользу.
* * *
В самом начале спектакля «Провокация» Валера Ярёменко присаживается на тот же стул, где уже сидит Князев, и на его вопрос: «Как Любовь Андреевна?» – мечтательно и вдохновенно провозглашает: «Какая Любовь Андреевна! Я ведь теперь… гомосексуалист». Этот момент всегда вызывает смех в зале, так как Валера произносит фразу, закинув руки за голову, с романтической гордостью человека, наконец-то обретшего смысл жизни. Что-то вроде: «Все! Меня вчера приняли в отряд космонавтов!»
В тот вечер в зале был не только смех. С задних рядов густой баритон одиноко, сдавленно, но вместе с тем громко выкрикнул: «Браво!» И Юрский, который почти всегда смотрит эту сцену из-за кулис, пошел в мою сторону с округлившимися глазами и фразой, произнесенной взволнованным, почти кричащим шепотом: «Новые люди!!!» Ну новые не новые, а звонкая публичная легализация давно произошла. Сергей Юрьевич, автор произведения, этот момент как-то пропустил и потому на подобную реакцию в зале никак не рассчитывал. Да-а! Не все догоняют реалии сегодняшнего дня, не все врубаются в стремительный прогресс, не все вскакивают в скорый поезд развития межполовых связей, не каждая психика способна принять официальные браки геев.
Не успевают, не въезжают! Не все готовы строить свои сценические успехи по принципу «прикольно» или «не прикольно»… Но… Но… Вдруг посетила меня неожиданная мысль: а что если для Юрского восклицание «Новые люди!» не что иное, как все тот же прикол, и он-то как раз все догоняет? Ну тогда переадресуем то самое «Браво!» ему, да еще и поаплодируем!..
* * *
В одном из спальных районов Москвы на балконе седьмого этажа было вывешено начертанное на простыне объявление: «Бесплатно пою свои песни по телефону». Такая судьба. Вроде забавно, но забавно – до слез. Не этот ли человек поместил в городе Сочи, на местном ТВ, объявление бегущей строкой: «Ищу любую женщину для встреч»? Нет, вряд ли. Просто много на свете одиноких людей…
* * *
Я все думаю, почему Лев Лещенко и все ему подпевающие, да и сам автор – композитор Добрынин – поют знаменитый шлягер «Прощай» с таким весельем, почти ликованием? Они что, совсем не обращают внимание на то, что поют? А ведь там и «чтоб понять мою печаль, в пустое небо посмотри», и «плыли в вышине, но вдруг погасли две звезды, и лишь теперь понятно мне, что это были я и ты», и «прощай, мы расстаемся навсегда под белым небом января» и т. д., и т. д. А они так радуются! Или это все – тайное злорадство тривиального бабника при виде очередного развода?..
* * *
На спектакле «Своими словами», который теперь трансформирован в спектакль «Звездная болезнь», сценография такова: сценой, собственно, является середина зала, зрители сидят по обе стороны, в том числе и на бывшей сцене, там как раз расположены зрительские ряды. Середина зала превращена в ресторан. Поэтому все как полагается: семь-восемь столиков, есть даже небольшой ресторанный оркестрик со своим солистом. Часть столиков предназначена для артистов, и за каждым из них разыгрывается отдельный сюжет. За другими столиками – зрители, купившие эти VIP-места за отдельные же деньги. Ходят официанты: и настоящие, из кафе внизу, и молодые актеры и актрисы в роли официантов.
Уже 19 часов. Пять минут резервного времени для опоздавших зрителей. Одна из официанток стоит возле двери, ведущей в зрительный зал. Пара опоздавших, привстав на цыпочки и заглянув в зал, удивленно спрашивают: «Ой, а что это в середине? Кто там сидит? За столиками?» На что официантка простодушно, без всякого подтекста отвечает: «А-а, там артисты… – А потом, чуть помолчав: – И люди». «Артисты… и люди». И добавить к этому – нечего…
Часть 5
Что-то вроде фельетонов
Я слышу
Это мучает меня. Я включаю какую-нибудь передачу и сразу слышу. Причем страшновато еще и то, что слышу я один. То ли остальные привыкли и уже не обращают внимания, то ли у меня что-то со слухом, то ли все нормальные, а я не совсем, но это меня догоняет.
Сколько раз бывало: все сидим, смотрим, и вдруг я, одиноко ухая, как филин в лесу, начинаю смеяться. Еще дико то, что даже если я объясняю, из-за чего именно смеюсь, то не всегда бываю понят. Это раздражает. Я от этого становлюсь больной.
Чтобы как-то освободиться, я должен записать или спеть хотя бы частично то, что слышу, то есть как-то зафиксировать это, иначе можно сойти с ума. И может быть, где-нибудь живет еще кто-то, кто слышит так же, как и я, и мы вместе посмеемся или же нам обоим станет страшно от попытки проникнуть в смысл очередной услышанной… Ну вы, наверное, догадались, что я говорю о песне.
