Наконец он меня заметил. Я ему помахала. Он опустил взгляд. Я уже было развернулась и собиралась пулей вылететь оттуда прочь, но тут он оторвался от своего пива и подошел.
— Выйдем, поговорим, — предложила я.
— Угу, — сказал он. — Думаю, да.
На улице я тут же начала извиняться.
— Я была не права, — сказала я. — Мне было страшно. Я сглупила. И струсила.
Адам был удивлен, но взгляд его нисколько не смягчился.
— Еще, — сказал он. — Думаю, есть еще что-то, что ты хотела сказать.
Есть. Но для начала хватит и этого. Я глубоко вздохнула.
— Я заставила себя поверить в то, что ты из тех, с кем у меня разные дороги в жизни. Что ты меня непременно оставишь — или не будешь воспринимать всерьез. Но ты не такой, Адам. Ты… хороший, ты сильный и добрый. Не говоря уж о том, что ты классно разгадываешь шарады.
Он немного задумался.
— Неплохо.
Еще один глубокий вздох.
— Мою передачу собирались закрыть.
Он открыл рот.
— Это так. Я никому не могла об этом сказать, даже тебе. Поэтому я делала то, что делала. И поэтому вела себя так… отчаянно. Но так уж вышло, с помощью упорной работы и благодаря отсутствию тормозов, ну и благодаря тому, что нам здорово подфартило, мы ее спасли. — Я засмеялась. Я до сих пор не могла в это поверить. — И как только я узнала, что все в порядке, мне захотелось рассказать об этом тебе.
Теперь он улыбался.
— Потому что до этого я не очень-то верила в себя. Я боялась того, что ты можешь обо мне подумать, когда узнаешь, что я неудачница. Что из-за меня закрыли передачу. Но теперь, когда я знаю, что это не так, когда я знаю, что у меня есть будущее, мне хочется, чтобы ты мной гордился. Глупо, да?
— Нет, — сказал Адам. — Это единственное, что звучит вполне разумно.
И вдруг оказалось, что мы обнимаемся, и я точно не знала, как это получилось.
Мы отметили мою победу в «Шиллерс». Там мы поужинали, а потом поехали к Адаму домой.
Пока мы добирались до его спальни, срывая на ходу одежду, я радовалась, что ни разу за вечер не подумала о том, чтобы включить новости. Наверное, Майк был прав, и мне следует быть побережнее с тем, что у меня есть, ведь так легко все потерять.
— Который час? — спросила я Адама. — Полночь?
Он тихо засмеялся.
— Думаю, около девяти.
— Девять! — воскликнула я. — Боже, как поздно!
Секундой позже я услышала, как на мой «Блекберри», который лежал в кармане пиджака, пришла эсэмэска. Я перепрыгнула через Адама и понеслась из комнаты. Ну-ка, посмотрим. Куда отлетел мой пиджак? Я елозила руками по полу в поисках своей одежды.
— Только не это! — завопил Адам из спальни.
— Минуточку! — отозвалась я.
Ах, вот он! Я схватила телефон, пошла на кухню…
И швырнула его в холодильник.
* * *
На следующее утро, довольная своим шоу, своим Адамом, довольная Майком и всем миром, я разгуливала по офису, отдавая распоряжения и чувствуя себя любимой. Я встретилась с Майком, чтобы вкратце изложить ему наши планы на следующую неделю.
— Итак, завтра, в самом конце, мы обсуждаем протоколы заседания Верховного суда.
— Отлично, — сказал Майк, делая для себя пометки.
— А, — добавила я, — звонил Энтони Бурден. Он хочет сделать с тобой сюжет о…
— Бурден? — воскликнул Майк. — Чудненько. Я этого делать не буду.
Я нахмурилась. Как это не буду! Должно быть, я ослышалась.
— Тони от меня привет, — добавил Майк. — Я должен ему бутылку «Пэтрон».
Я обалдела.
— Но ведь ты сказал, что вы друзья. И ты не хочешь сделать с ним сюжет?
— Не хочу, фанатка! — Майк похлопал по своему блокноту. — Сама посуди: мы сделали с тобой один хороший сюжет, и ты решила, что я твой закадычный друг! Извини. Я так не думаю.
Я издала вопль возмущения, а он развернулся и преспокойно зашагал прочь.
— Постой! — звала я. — Я спасла тебе жизнь, ты помнишь? Или это полная фигня? И ты не хочешь сделать для меня всего пару сюжетов?
Он не обернулся. Он, блин, даже не обернулся. Я не могла в это поверить. Я вовсе не думала, что мы окончательно помирились, но мне не казалось, что ничего особенного не произошло. Ведь я дала ему возможность снять свой сюжет! Я так им гордилась! Мне вовсе не нужен закадычный друг, мне просто нужно чертово уважение. Я его продюсер, а он ведет себя так, как будто каждый раз делает мне одолжение, когда появляется перед камерой.
— Что со мной не так? — произнесла я в пустоту. — Что я здесь делаю, зачем бьюсь головой об стену? Я могла бы работать в программе «Сегодня», где не надо пихать палкой Мэтта Лауэра, чтобы он съел пару пончиков.
И тут он остановился.
— В программе «Сегодня»?
Да, надутый индюк! Ты не единственная звезда в этой передаче.
— Мне предложили там работу…
— Ну конечно, — проворчал он.
Я подняла подбородок.
— Но я сказала…
— Что хочешь поторговаться? — предположил Майк.
— Я сказала нет, глупый осел! — Боже, какая же я истеричка. Неудивительно, что перед камерой оказался он, а не я.
Но Майк уже завелся.
— Не знаю, какого хрена я тебе поверил! Весь этот энтузиазм, этот кретинский фанатизм в отношении меня…
— Ты что, не слышал? — парировала я. — Я сказала нет. Господи, а если бы я согласилась? Кто и в чем мог бы меня обвинить? Ну же, Майк. Если бы ты хоть когда-нибудь сделал что-нибудь из того, о чем я тебя просила, хоть когда-нибудь…
— Тебя вообще не волнует эта работа! — кричал он. — Тебя волнует только, как повыше взобраться. Какая должность соответствует твоим ожиданиям, Бекки Фуллер? Президент новостей? Президент сети? Санта Клаус?
Ты прекрасно знаешь, что соответствует моим ожиданиям. Немножко благодарности за то, что я вернула тебя в эфир. Немножко уважения к команде, когда я прошу поговорить с Тейлор Свифт или Тимом Ганном. И еще немножко благодарности за уверенность в том, что утренние новости, какими бы они ни были, все-таки представляют интерес для зрителей.
Адам, например, вполне на это способен, он, работающий на настоящих новостных выпусках. Так почему же Майк не может выказать такое же профессиональное отношение ко мне? И ведь Адам предупредил меня в разгар вчерашнего празднования. Но я была слишком счастлива, чтобы ему поверить. А когда я рассказала ему про «Сегодня» и про то, что не собираюсь уходить из Ай-би-эс, он посоветовал не принимать поспешных решений.
