— Как ты это сделал?
— В газете была небольшая заметка про уплату налогов, помнишь, о которой ты и слышать не хотела?
Я кивнула.
— Я связался со своими людьми и узнал, что ФБР собрало налоговые декларации губернатора. Затем позвонил людям из управления, но они держали язык за зубами. И тогда я поговорил с друзьями из сената штата, и они рассказали, что слушания в специальной комиссии запланированы на понедельник.
— Ну надо же! — воскликнула я. Мне было стыдно за свою ограниченность. Он в сто раз меня лучше, в сто раз.
— Тогда я позвонил в управление и спросил, в какой день на этой неделе они посылают команду из более, чем трех машин. — Он пожал плечами. — Короче. У меня было предположение, и проверка заняла около месяца.
Я смотрела на него, глубоко потрясенная. Может, если я стану к нему прислушиваться, я тоже однажды получу Пулитцера.
— Я понимаю, — сказал он. — Никого не волнует, сколько времени требуется для того, чтобы делать эту работу. Но я здесь не для того, чтобы читать по суфлеру. Я репортер. Я умею делать мою работу. И я хотел, чтобы ты это увидела.
Да, я увидела. И я опять перед ним преклонялась. Пусть он индюк. Заноза в моей заднице. Майк Померой — бог новостей.
— Прекрасный сюжет, Майк, — сказала я, стараясь быть не слишком восторженной. В конце концов, теперь ведь я знала его со всех сторон. — Больше, чем прекрасный сюжет. И у нас прекрасная передача. Это был… жесткач… Но красиво получилось!
Он засмеялся:
— А ты странная, фанатка!
Мы подошли к минивэну. Джо уже упаковал оборудование и пошел стрельнуть сигарету у кого-нибудь из Си-би-эс. Мы высунулись из салона и наблюдали за продолжающимся цирком. Правда, теперь там уже не было так интересно. Когда выброс адреналина закончился, я стала чувствовать прохладу утреннего горного воздуха. Я поражалась, что мой телефон практически молчал. Интересно, сколько новостных программ освещали наш репортаж о задержании Уиллиса в прямом эфире? Репортаж, который провел Майк.
Я украдкой взглянула на своего ведущего. Он казался расслабленным и немного самодовольным — теперь, когда смотрел, как молодые репортеры суетятся, чтобы наболтать всякой ерунды в прямом эфире. Я улыбнулась. Майк Померой, может, и постарше других тележурналистов, но это говорит лишь о том, что он был впереди на несколько световых лет, когда проявился его талант.
Вероятно, я бы тоже могла позволить себе быть немного самодовольной. В конце концов, я поступила правильно, поставив на него.
Майк снова заговорил:
— У меня есть внук, — сказал он. — Видела фотку?
— Угу.
— Его зовут Александр. Моя дочь живет в Верхнем Вестсайде с мужем и сыном. Я не видел их с тех пор, как меня уволили из «Ночных новостей».
Я застыла от неожиданности.
— Сначала мне было стыдно, — сказал он. — А потом, когда вернулся на телевидение… я сделал все, что мог, чтобы получилось… вот так.
Если бы он предстал передо мной совершенно голым, я, наверное, не была бы так шокирована.
— А если по правде, — продолжал он, — я испортил отношения с моими детьми задолго до того, как меня уволили. Меня дома никогда не было, а если был, я непрерывно говорил по телефону или смотрел телевизор.
Я глубоко вздохнула. Это так знакомо!
— Мой брак потерпел крах, — сказал он. — И второй тоже. Сама знаешь, как это бывает.
— Нет, — ответила я. — Я никогда не была замужем.
— А, ну тогда ты еще хуже меня. Я знаю, ты бы ночевала на работе, если бы могла.
— Да, там больше экранов, — печально улыбнулась я.
Но Майк не улыбался.
— Хочешь, я скажу, что тебя ждет: ты останешься ни с чем. Именно так было со мной, когда появилась ты.
Это было как удар под дых. Я посмотрела ему в лицо, но он избегал моего взгляда.
— В общем, что я хотел сказать… спасибо. — Он кивнул и поднял на меня глаза.
— Подожди-ка, — робко сказала я. — Ты сказал мне что-то приятное?
— Я же говорил, что иногда бываю добродушным.
И я увидела настоящую улыбку Майка Помероя. Не гримасу, которую он корчил, когда мы просили его быть веселым, а настоящую улыбку. Она была немного кривая, но очень привлекательная. И прекрасно шла к его седым волосам и резкому голосу. Неожиданная, но такая радушная.
Я зябко повела плечами.
— Ну так что, поехали домой?
Он схватил свою куртку со спинки пассажирского сиденья и накинул мне на плечи.
— Конечно. Я позову Джо.
Я сморщила нос. От куртки сильно пахло дичью.
— Майк, — заныла я. — Ведь ты в этой куртке стреляешь фазанов?
* * *
В здании Ай-би-эс нас приветствовали как солдат, вернувшихся с войны. Я удивилась, что нас не встречали на площади с цветами и оркестром. Эрни был, кажется, единственным, кого не так уж взволновал наш прямой эфир. А у меня было такое хорошее настроение, что я даже ничего не имела против сюжета о флюгерах.
Опьяненная нашей победой, я поднялась в офис Джерри, чтобы посмотреть рейтинги.
— Ну и как? — спросила я его.
— Ничего… страшного, — ответил он.
Черт побери, это была правда — страшного ничего не было. Рейтинги были просто супер.
— И что это нам дает?
— С этим рейтингом… — Он постучал карандашом по бумаге. — Год. Довольно спокойной жизни.
Я хихикнула. И сама себя шлепнула по губам. Я это сделала! То есть, хм, Майк это сделал. Но ведь Майк — это моя идея, так что…
Джерри покачал головой.
— Я недооценил тебя, Бекки.
— О да.
Он кашлянул.
— Звонили из Эн-би-си. Они хотят знать, сколько еще времени ты должна здесь отработать по контракту.
— Чего?! — Я на какое-то время потеряла равновесие.
— Тебя хотят пригласить в программу «Сегодня».
— Чего-чего?! — глупо повторила я. Программа «Сегодня»?! Может, у меня галлюцинации?
— Вы шутите?!
— Нет. — Он нахмурился. — И сейчас мне хотелось бы, чтобы у нас был с тобой контракт. На всякий случай.
Я постаралась улыбнуться как можно более естественно. Думаю, это выглядело не слишком убедительно. Тем не менее могу поклясться, что вышла из кабинета до того, как пустилась в пляс.
* * *
Но радоваться было рано. Да, рано. И пока остальные мои коллеги по передаче ликовали по поводу того, что их наконец восприняли всерьез, я прямиком направилась в «Шиллерс». Адам был там, со своими друзьями. Боже, он был так хорош!
