Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
И все же пока ей не удавалось проникнуть в мир мужчин за пределами гарема, он был закрыт Воротами блаженства.
Ничего, упорства Роксолане не занимать.
Но как бы она ни старалась, все равно оставалась второй кадиной, рядом с валиде глаза вечно мозолила Махидевран. Нет, под бок к валиде Роксолане не хотелось совсем, но и Махидевран ее страшно раздражала, это было постоянное напоминание, что ее сын первый наследник, что именно Мустафа будет следующим султаном. А сама Махидевран – валиде.
Султан не обязан делать наследником старшего сына, что бы там ни говорила валиде, но, чтобы он отдал предпочтение своему любимцу Мехмеду, мало вырастить из Мехмеда достойного преемника и приучить его к мысли терпеливо дожидаться своей очереди властвовать, нужно еще и удалить Мустафу.
Роксолане в голову не приходило попытаться отравить наследника или заказать, чтобы под ним убили лошадь во время скачки, но она пыталась придумать, как бы отодвинуть старшего сына от отца.
Кто ищет, тот всегда находит, Роксолане помог праздник.
Мехмеду одиннадцатый год, Мустафе и того больше – почти пятнадцать, а они до сих пор не обрезаны. Для мусульманина обрезание сына большой праздник, это означает, что сын стал совсем взрослым, а для шех-заде и вовсе то, что он может рассчитывать на часть отцовской власти.
Исподволь, осторожно Роксолана принялась намекать, что пора бы и устроить праздник старшим сыновьям.
После возвращения из неудачного похода на Вену, когда взять город не удалось, хотя вернулись с большими трофеями, султан решил устроить всем праздникам праздник – в честь обрезания сразу троих своих сыновей: Мустафы, Мехмеда и Селима. Вообще-то он намеревался устроить обрезание только Мустафы и Мехмеда, пятилетний Селим пока мог и подождать. Но Роксолана схитрила. Если обрезание будет только у двух старших, то, во-первых, посчитают, что она нарочно навязала Мехмеда, во-вторых, Махидевран будет считать себя главной из женщин на этом празднике. А так – один ее сын и двое сыновей Роксоланы.
Махидевран действительно не находила себе места от злости, праздник, которого она столько ждала, был безнадежно испорчен. Роксолана старательно подчеркивала, что Мустафа старший, не упоминая при этом его мать, но тут же добавляла, что двое следующих сыновей ее, и еще есть один. А нужно, так и еще будут…
– Как же ты будешь разрываться между провинциями, когда их отправят туда наместниками?
Роксолана только плечом дернула на такой вопрос Махидевран:
– Я останусь с Повелителем.
Праздник удался на славу, в Стамбул везли и несли провизию, тысячи поваров с ног сбились, чтобы накормить весь город, потому что султан пожелал, чтобы взрослости его сыновей радовались все. Тонны масла, муки, сахара, мяса, тысячи яиц, мешки пряностей, горы забитой птицы, корзины фруктов, овощей, горы сладостей… Стамбул ел и пил, танцевал, боролся за призы, соревновался и снова ел, пил… Спали прямо там, где заставал сон, просыпаясь, совершали намаз и снова принимались за еду. Рамадан, можно…
Месяц рамадан 936 года хиджры выдался в Стамбуле сытным, целую неделю гуляли, а потом еще доедали оставшееся. Хватило всем.
Роксолана, сама того не ожидая, сумела подтолкнуть султана к важному решению, которое оказалось ей так на руку.
– Шех-заде Мустафа уже совсем взрослый. Красивый, умный… Ай-ай, сколько сердец он разобьет!.. – Она кивнула на сидевшего верхом на коне наследника.
Сулейман, польщенный такой похвалой сыну, усмехнулся:
– Еще молод.
– Каким вы были в его возрасте?
– В пятнадцать? Правил в Кафе.
– Так далеко?! – ахнула Роксолана и тут же перевела разговор на Кафу. Хитрая женщина прекрасно понимала, что нужные слова уже запали в сердце султана, остальное он додумает сам. Зато Повелителю не придет в голову, что это она подтолкнула к непростому решению.
– Как долго вы правили в Кафе?
– До шестнадцати лет. В шестнадцать у меня уже родился Махмуд. Так что Мустафа не такой уж маленький.
– Но это вы… Вам нравилась Кафа?
– А тебе? – Сулейман внимательно посмотрел на Роксолану, пытаясь понять, почему она спрашивает.
Женщина пожала плечами:
– Я ее видела? Только стены школы наложниц.
– Хорошо, когда-нибудь расскажу.
– Наследник должен править в Манисе, потому султан Селим перевел вас в Манису?
И снова слова расчетливо упали на подготовленную почву.
В Манису рвется и Мустафа, и Махидевран, вернее, Махидевран никуда не рвется, но если уж уезжать, то только в Манису. Сам он правил там восемь лет, все время, пока на престоле в Стамбуле был отец – султан Селим. Назначить Мустафу наместником в Манису?
Сулейману вдруг стало не по себе. Ему самому всего тридцать шестой год, он не готов через восемь или десять лет отдать власть даже Мустафе. Сколько времени наследник должен жить в Манисе? Не родится ли у него план сместить отца раньше срока? От Манисы до Стамбула с его янычарами, которые горой стоят за шех-заде Мустафу, рукой подать. Стоит кинуть клич, и на другой берег переправиться не успеешь. Сулейман невольно вспоминал, как сам спешил в Стамбул, получив известие о смерти отца.
Наследник… надежда и опасность, опора и угроза. Наследник, который может в любую минуту поднять бунт против отца, захватить свою провинцию, чтобы оттуда начать наступление или вообще отделиться. А если у него еще и поддержка?
Мысли были настолько неприятными, что настроение испортилось окончательно, даже Хасеки, вовсю старавшаяся отвлечь султана от плохих мыслей, не преуспела.
Он думал два дня, смотрел на пирующих и размышлял, прикидывал так и этак. Все верно, Мустафа уже взрослый, Сулейман помнил об этом и без Хасеки, понимал, что нужно определять старшего сына на службу империи, только вот куда?
В Манису опасно. В Кафу? Нет, там совсем рядом Крым, тоже опасно. В Трапезунд, где когда-то правил дед Мустафы? Нет, это продемонстрирует недоверие к шех-заде, туда не хотелось…
Решение пришло неожиданно, просто на глаза попался посланник Карамана, привезший подарки принцам. Караман, юго-восточная провинция, близко к Багдаду и Тебризу, это покажет, что султан доверяет сыну, не боится ни его неверности, ни того, что не справится.
О том, что по этому поводу думает Махидевран, Сулейман думал меньше всего. Это удел всех матерей шех-заде – уехать следом за сыном и там помогать ему. Кто же еще подберет гарем наследника и приглядит за всем?
Услышав о таком решении султана, Хафса сделала страшную ошибку: она отправилась к Повелителю поговорить и сказала совсем не то, что следовало бы. Ей бы просто попросить пока не отправлять пятнадцатилетнего внука так далеко от отцовского пригляда или дать ему знакомую Манису. Хотя шех-заде в пятнадцать лет не может считаться слишком юным для правления, сам Сулейман в этом возрасте уже правил Кафой и должен был стать отцом в первый раз.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
