Он поднялся и направился за частокол, Цезарь и я последовали за ним.
— Он наверняка пытался договориться с киликийскими пиратами, чтобы они перевезли его на Сицилию. Ты видел мертвеца, Фуск Салинатор? Это пират. Киликийцы, судя по всему, обманули Спартака. Я знал Аксиоса, и мне хорошо известно, на что он способен. Он не из тех, кто будет помогать побежденному. Он проверил Спартака, обманул его, ограбил, а потом поднял паруса. Аксиос боится меня. Когда-то я имел с ним дело. Аксиос всегда умел вовремя остановиться. Несколько раз он даже помогал нам.
Поднялся порывистый ветер. Черная полоса дождя закрыла горизонт, натянув между морем и небом мрачную завесу.
— Спартак идет к Регию, — сказал Красс, вышагивая между палатками. — Он все еще надеется попасть на Сицилию, а если нет, зачем же тогда он сам лезет в ловушку, в мешок, который мы завяжем, и нам останется только, как следует, по нему ударить?
Носком сандалии Лициний Красс нарисовал три параллельные линии. Та, что посередине, изображала горы. Это была дорога, по которой должны пойти рабы.
— Там снег, они мерзнут. От холода их силы быстро иссякнут, — сказал Красс.
Легионы пойдут вдоль склонов гор, которые были обозначены двумя другими линиями.
— Мы загоним его на край Бруттия, на дно мешка. А потом…
Красс наклонился и живо нарисовал борозду, пересекавшую три прямые параллельные линии.
— …мы выроем ров. Поставим частокол и закроем его. Если сможем, возьмем их всех живыми.
Он поднялся.
— Я уже говорил: я хочу, чтобы люди помнили только об их смерти.
Я был легатом Красса, но его тон и выражение лица заставили меня содрогнуться.
56
Легата звали Гай Фуск Салинатор.
Люди Курия поймали его, когда он ехал верхом в сопровождении двух центурионов вдоль частокола, который велел возвести проконсул Лициний Красс от Ионического моря до Тирренского, чтобы запереть Спартака и его людей на полуострове Бруттий. То, что могло стать нашим убежищем, стало ловушкой, где мы умерли бы от голода и холода, прежде чем легионы убили бы нас.
Курий бросил легата к огню, у которого, пытаясь согреться, сидели Посидион, Спартак, Аполлония и я, Иаир. Дул порывистый ветер, и время от времени с неба падали хлопья снега.
Жестом Спартак отослал Курия и его людей, и мы остались одни. Над нами, на склонах гор, простирались буковые и сосновые леса. Мы шли по гребням с тех пор, как покинули Фурии, направляясь в Регий, на границе полуострова.
Но вдоль всего берега, к которому мы намеревались спуститься, римляне разожгли костры. Легионы опередили нас и окружили.
Так умерла надежда Спартака уплыть на Сицилию.
Он был обречен, но это будто вдохновляло его.
Он торжественно говорил о близком конце, о неизбежном поражении. Когда Аполлония выла, повторяя, что он победит легионы Красса, что Дионис дарует ему победу, что она знает намерения бога, он напомнил ей о том давнем сне, когда он был всего лишь рабом в Риме. Она предсказала ему тогда, что он станет предводителем рабов, но за победой и славой последуют поражение, несчастье и гибель.
Аполлония стонала, не находя что ответить, пила и танцевала, пытаясь захмелеть. Вино стекало ей на грудь.
Затем Курий и его люди бросили к нашим ногам тело легата, рассказывали, как они зарезали римских караульных, которые сторожили ров и частокол, а также двух центурионов, сопровождавших Гая Фуска Салинатора.
Курий и его люди ушли, Спартак подошел к легату. Он обнажил меч и коснулся им шеи римлянина.
Легат, молодой человек, не опустил глаз, с вызовом глядя на фракийца. Он проявил мужество, но я умею читать по лицам и глазам людей. Легат изо всех сил старался скрыть страх, овладевший им. Широко раскрыв глаза, он не шевелился, будто боясь, что малейшее движение заставит Спартака перерезать ему горло.
Я тоже этого боялся. Я видел, как далеко отлетела голова галла Калликста.
— Посмотри на Спартака, прежде чем умереть, — сказал он ему.
Внезапно он отошел, убрал меч в ножны и принялся ходить вокруг костра, иногда останавливаясь около легата и задавая ему вопросы. Римлянин презрительно ответил, что его зовут Гай Фуск Салинатор, что он из рода Педаниев, иберов-аристократов, римских граждан, которые сражались за Рим и занимали самые почетные должности в республике.
Спартак наклонился, взял горсть земли и медленно пропустил ее сквозь пальцы.
— Ты, твои предки, твоя жизнь стоят меньше, чем эта горсть земли, — сказал он.
Я был удивлен спокойным и отрешенным тоном Спартака.
Он был уже не тем человеком, которого я видел в Фуриях. Тогда он был полон решимости превратить стадо рабов в армию, затем пошел на риск, заключив сделку с пиратами, так велико было его желание попасть на Сицилию.
Повернувшись к нам, он спокойно сказал:
— Красс завтра или через несколько дней одержит победу. Боги хотят могущества Рима. Я погибну, они так решили, хотя прежде были благосклонны ко мне. Я объединил рабов, они гордились тем, что сражаются и умирают свободными людьми. Сейчас боги хотят забрать мою жизнь. Я должен им ее.
Я заметил удивленный взгляд легата Фуска Салинатора, когда Спартак принялся разъяснять ему, что Посидион — грек-ритор, который преподавал на Родосе и в Риме, читал истории, написанные Геродотом и Фукидидом. Что я — Иаир, еврей из Иудеи, знающий Книгу, в которой собрана вся память моего народа. Об Аполлонии он сказал, что она умеет распознавать знаки, которые боги подают смертным, она — жрица и прорицательница Диониса, дочь фракийского народа, сыном которого является и он, Спартак.
Легат помедлил, потом выпрямился и заговорил, стремясь придать своему голосу твердость. Но я не мог не заметить, как он дрожал.
— Греки, евреи, фракийцы… Рим победил все эти народы. И ты сам сказал, Спартак, ты знаешь, что не сможешь победить легионы Красса. За тобой и твоими людьми захлопнулась ловушка. Ты умрешь здесь, так и не перейдя через этот ров и частокол.
Аполлония издала яростный крик и, подбежав к легату, вцепилась ему в лицо.
Спартак оттолкнул ее, а затем сжал пальцами горло легата.
Я отвернулся, думая, что он задушит его, но он начал говорить, предлагая Фуску Салинатору жизнь, если он пообещает спасти Посидиона, Аполлонию и меня.
— Римские караульные узнают тебя, — сказал он. — Ты объяснишь, что эти трое были у меня в плену. Ты освободил их, и они помогли тебе бежать. Римляне поверят тебе.
Он прервался. Я услышал приглушенный кашель легата. Спартак снова схватил его за горло.
— Выбирай быстрее, легат. Я хочу, чтобы Посидион, Иаир и Аполлония рассказали тебе о моей жизни, о сражениях, которые я вел, о тысячах рабов, которые присоединились ко мне, и о том, как я заставил Рим содрогнуться. Если ты выберешь жизнь, то станешь тем, кто расскажет, как все было. Ведь все мы просто тела, которые Красс предаст казни.
