Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
— Нет, я не понял, Рафик: что тебя так развеселило?
— Ты! — с трудом успокаиваясь, произнес Рафик. — Как ты это произнес: «А что еще я могу сделать?» Как будто принес себя в жертву! Неужели ты сам не видишь, что измены Сони — подарок для тебя?
Рафик смотрел на меня все так же смеющимися глазами.
— Не изменяй она тебе, ожидай, когда ты созреешь для брака, и ты начал бы ее избегать, панически придумывая отговорки. Но она изменяет! И это дает тебе свободу одновременно с возможностью себя жалеть, ругая неверную красавицу. Вот ты и жалеешь себя, любимого! Только не обижайся! Ведь все так и есть. И интерес к Соне у тебя не угасает, потому что она недоступна.
— Ну, не знаю…
— А я знаю! — весело подмигнул Рафик. — Играй и дальше в свою любовь: ревнуй, изменяй, люби. И наслаждайся жизнью! А если завтра Соня приедет к тебе и потребует назначить дату вашего бракосочетания…
— Ты думаешь, это меня напугает? — воинственно перебил я болтуна. — Да я скажу ей: хоть завтра!
Рафик немедленно достал из кармана календарик и задумчиво провел по нему пальцем:
— Ловлю тебя на слове! Итак, сегодня 20 октября; стало быть, завтра, 21 октября — счастливое число, кстати, «очко»! — играем вашу свадьбу. Давай сразу обговорим стол. Начнем с салатов…
— Стоп-стоп-стоп, — усмехнулся я. — Кончай играть в свои детские игры! Соня ничего не знает ни о какой свадьбе, ни о чем меня не просила…
— А если бы просила? Завтра — ты готов завтра вступить в законный брак с Соней Дижон? Отвечай честно!
Сами понимаете, честно ответить на такой вопрос не так просто.
— Повторяю, я готов жениться на Соне в любой день. Но завтра нереально. Нужно хотя бы оповестить всех родных, чтобы мама приехала из Танзании. И потом, нужны деньги, и немалые — ведь ты не будешь нас бесплатно кормить? Вот видишь!
— Вот видишь! — повторил мои слова Рафик с веселым хохотом. — Видишь, ты заговорил и о маме, и о деньгах — и все это вместо счастливого смеха: я женюсь!!!
Да, да, в этих словах что-то было! Возможно, Рафик был абсолютно прав в этом своем рассуждении об игре в вечную любовь, но…
Словом, я поспешил непринужденно перевести разговор на другую тему; мы еще немного поболтали, посплетничали, поделились последними анекдотами, и я отправился в офис «Садов».
Глава 46. Тринадцатое, золотое
На календаре было 23 октября, собачье дело благополучно завершилось; к этому времени я случайно узнал, где объявившиеся дальние родственники Мари Петрофф ее похоронили, а потому почел своим долгом съездить на могилу, чтобы положить алую розу — в память о нашей короткой истории любви.
Этот день выдался на редкость солнечным и теплым — настоящая золотая осень…
И может, «виной» всему было именно это почти летнее солнце, и прозрачный, с легкой голубизной воздух, и золото аллей одного из новых парижских кладбищ — как бы там ни было, а мне не хотелось задерживаться на могиле несчастной Мари, я просто рвался вернуться в город, к шумным проспектам, к толпам прохожих и прочим радостям вечного волшебника Парижа. Постояв у могилы со скорбно опущенной головой каких-то пару минут, я опустил на плиту алую розу и с невольным чувством облегчения покинул кладбище.
В тот день, от души нагулявшись, я вернулся домой к обеду, где в меня тут же радостно вцепилась Лулу, почти силой заставив поиграть с ней в бадминтон на зеленой лужайке за домом. Несмотря на то, что мне хотелось поваляться на диване перед телевизором, я уступил ей. В итоге под восторженный лай и прыжки Билли мы играли в течение часа с азартом и вдохновением.
— Держи!
— Лови!
— Ага, пропустил!
— Ну, теперь держись!..
Хрупкая Лулу оказалась на редкость сильным соперником: размашистые удары ее ракетки каждый раз отправляли волан в синь неба, так что мне приходилось скакать и прыгать не меньше резвящегося Билли. Но один ее пас превзошел все остальные: белоснежный волан, оказавшись недосягаемым для меня, благополучно улетел за молоденькие сливы, скрывавшие заборчик, отделяющий нашу территорию от соседей.
— Предлагаю на этом завершить наше дружеское состязание, объявив тебя победительницей!
К этому времени я был уже совершенно без сил и только и мечтал залезть под душ, после чего ужинать и лежать на диване в гостиной.
Естественно, юная и чересчур энергичная Лулу завопила, требуя продолжения — по крайней мере, до следующего неотбитого паса. При этом говорила она таким тоном, что я без труда понял: отныне девушка будет нарочито слабо посылать мне волан, стараясь, чтобы я его легко отбил и таким образом продолжил игру до бесконечности.
И мне пришлось, кряхтя и про себя матерясь, продираться сквозь заросли слив, а уж за ними, боязливо озираясь, с замиранием сердца проникнуть на чужую территорию, где, насколько мне было известно, проживала на редкость нелюдимая пара врачей-венерологов.
Я шагнул на чужую территорию, а мир не содрогнулся, и солнце все так же ласково светило в синем небе. Я огляделся и почти сразу же увидел белый волан под кустом шиповника, щедро осыпанного ярко-оранжевыми ягодами. Я наклонился, протянул руку к волану…
Позже я пытался как можно более точно припомнить те ощущения, которые с потрясающей скоростью проскочили в моем сознании: расползшаяся от дождей, рассохшаяся от ветров и солнца кучка дерьма — фи-и-и-и! — некий смутный блеск — что это там? — да нет, просто ка-ка! — ка-ка?! — чья здесь ка-ка?! — так, может, там блестит…
Далее мои мысли благополучно оборвались, и в дело вступили руки — быстро веточкой распихивая ка-ка в стороны, мои ручки откопали нечто круглое, запаянное в целлофан, осторожно взяли, развернули…
— Ку-ку, Ален, ты что там делаешь? — донесся откуда-то издалека, из абсолютно иной реальности, веселый голос Лулу.
Я будто не слышал. В моей чуть дрожащей от волнения руке блеснуло ослепительно-золотое, щедро инкрустированное изумрудом яйцо — последнее, тринадцатое, из коллекции копий Фаберже, то самое, что в первый же вечер поспешил «посадить» в соседском огороде славный путешественник Билли, то самое, что в течение нескольких дней безуспешно искали в отцовском саду лучшие силы парижской полиции! В конечном итоге сошлись на общем с московскими коллегами выводе: пьяница Паша скормил яичко какому-то третьему, безымянному для нас псу…
Вернувшись в отцовский сад, держа в руке прямо перед собой яйцо, как Данко держал свое сердце, я торжественно прошествовал мимо потрясенно умолкнувшей Лулу в гостиную и набрал номер полиции.
– Комиссар Риво? Приветствую! Не могли бы вы немедленно прибыть к нам в Сент-Женевьев-де-Буа? Срочно! Пока я не потерял сознания от избытка чувств. Слушайте меня, комиссар, открываю вам тайну: я только что нашел яйцо. Да не простое, а золотое…
Мудрый и сообразительный комиссар не стал меня ни о чем спрашивать, уточнять и ахать — он кратко ответил: «Выезжаем!» — и дал отбой; ровно через тридцать семь минут он был уже на месте, с радостной улыбкой и трепетом душевным приняв из моих рук долгожданное яичко.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
