Вступительные слова звучали следующим образом: «Более пятидесяти статей в таких медицинских изданиях, как «Ланцет», «Тумороу Сайенс», «Ламедисин контампорэн» и «Сайэнтифик Амэрикэн», включая «Взгляд за горизонт — будущее генетики и репродуктивной медицины».
Весь вечер за ужином Летиция Грин не переставала расхваливать Джолин. Для начала сказала, что рагу по-маррокански просто изумительное, прекрасное на вкус и деликатно сдобренное специями, но при этом с ярким ароматом — в общем, «очень оригинальное блюдо». Потом она перешла непосредственно к самому дому, уютному и красиво оформленному, — но ведь меньшего от художника и ожидать нельзя, верно? «Художники видят мир не так, как вы или я, Ханна, — объясняла она. — Их глаза отличаются от наших. Они чувствительны к цветам. Им заметны оттенки, которые даже не отражаются на нашей сетчатке».
Достаточно одного только взгляда на работы Джолин, продолжала она, чтобы с полной уверенностью утверждать, что у этой женщины «оригинальная душевная чувствительность». Ханна заметила, что Летиция использовала слово «оригинальный» во второй раз, и не сомневалась, что не в последний. Не каждый может оценить их по достоинству, признала миссис Грин, но ведь так всегда было с мечтателями. «Нам, простым людям, понадобятся века, чтобы понять их».
Ханна слушала ее внимательно, с нетерпением ожидая, когда же в ее монологе наступит пауза, но, казалось, Летиция и не думала останавливаться, несмотря на то что Маршалл старался помочь ей в этом, постоянно наполняя ее бокал первоклассным мерло.
Теперь миссис Грин начала делиться своим мнением о том, какие прекрасные родители получатся из Джолин и Маршалла. Но кто бы сомневался? Такие вещи чувствуешь при встрече с первой минуты или не чувствуешь вовсе. Если не чувствуешь, то дальнейшие отношения родителей и суррогатной матери могут я привести к катастрофе. Но если такое чувство у тебя возникает — особое чувство, такое, как ее интуиция, помните? — то испытываешь радость и получаешь удовольствие от своей работы.
— Мне кажется, что мы все должны поздравить себя с тем, что у нас такие достижения, — торжественно произнесла она, поднимая бокал. — За чудесный отпуск! Должна сказать вам, Ханна, не каждая семья решится на такое. Вы, наверное, в восторге от предстоящего путешествия?
Она поднесла бокал к губам, тем самым на секунду прервав бесконечный монолог.
Ханна решила, что подходящий момент настал.
— О, думаю, это весьма щедрый подарок с их стороны. Даже слишком щедрый!
— Глупости, — мимоходом заметила Джолин.
— Нет, правда. Я тут подумала, что это будет ваш последний отпуск перед тем, как вы станете родителями.
Маршалл, кивнув, поспешил добавить:
— Поэтому нам лучше воспользоваться этой возможностью. Иначе мы еще не скоро сможем покататься по миру.
— Да… поэтому мне кажется… что… в общем, я тут подумала… что вы должны поехать без меня. Мне в самом деле кажется, что я буду вам мешать.
Маршалл поставил свой бокал на стол, потянулся и прикоснулся к ее руке.
— Но мы действительно хотим, чтобы вы поехали с нами.
— Мы ценим вашу заботу, Ханна, — сказала Джолин. — Однако это отпуск для всех нас. Поэтому ни слова больше. Все решено!
Она тоже потянулась к Ханне, но, видимо, почувствовав что-то неладное, забрала руку, и они с миссис Грин обменялись беспокойными взглядами.
Все вернулись к ужину, и на несколько минут в гостиной воцарилась тишина. А затем Ханна громко произнесла:
— Мне хочется сказать вам огромное спасибо за все, что вы для меня сделали, и за ваше приглашение в том числе, но я решила, что не поеду.
Лицо Джолин вмиг покрылось красными пятнами, как будто кто-то только что отхлестал ее по щекам.
— Ханна, вы уверены в этом? — спросила Летиция Грин. — В чем же дело?
— Ни в чем.
— Но Джолин и Маршалл хотят отблагодарить вас. Вы же понимаете это, да?
— Я действительно не хотела вас огорчать, но лучше мне остаться здесь.
— Не могли бы вы объяснить почему? — Секунду назад веселая от вина и праздничной обстановки миссис Грин моментально отрезвела. Ее голос сделался жестким, как у директрисы, которая отчитывает вздумавшего вдруг капризничать первоклассника. — Ну же, мы ждем объяснений.
— Миссис Грин, говорится ли где-нибудь в нашем договоре, что я должна жить в определенном месте и ехать туда, куда мне скажут?
— Вы же знаете, что нет.
— Очень хорошо. Я благодарна вам за приглашение, но боюсь, что вынуждена от него отказаться.
— Тогда нам ничего другого не остается, как тоже остаться здесь, — разочарованно пробормотала Джолин, изобразив на лице печаль.
— Пожалуйста, не надо этого делать, — настойчиво запротестовала Ханна.
— Однако у нас нет выбора. Вы думаете, что мы сможем оставить вас одну? В День благодарения? На девятом месяце вы будете сами готовить, ходить в магазин? А если что-нибудь случится? Думаю, стоит позаботиться и о ребенке!
— Я тоже об этом думала и решила провести праздник с друзьями.
— Неужели?
Джолин откинулась на спинку стула.
— Не знаю, можем ли мы вам это разрешить, Ханна, — раздраженно произнесла Летиция Грин.
— Разрешить? Я что, в тюрьме?
— Конечно нет.
Маршалл поднял руку, требуя тишины.
— Думаю, нам всем нужно успокоиться. Не стоит так волноваться.
Но унять Джолин оказалось непросто.
— Что значит «не стоит волноваться», Маршалл? Ханна узнала об этой поездке чуть ли не две недели назад. Почему она молчала все эти дни, а теперь вдруг решила поставить нас перед фактом, заявляя, что не поедет? Все это время она с кем-то договаривалась и строила планы у нас за спиной. Я просто не могу мириться с этой ложью.
Ханна сама удивилась своей реакции на ее слова.
— Мне кажется, что никто из сидящих за этим столом не имеет права обвинять меня во лжи, — сказала она. — Ни вы, Джолин. Ни вы, миссис Грин. Никто из вас.
В комнате повисло неловкое молчание, и Ханна поняла, что ее слова попали в цель.
— Что вы хотите этим сказать, Ханна? — после довольно продолжительной паузы спросил Маршалл.
Руки Ханны нервно мяли салфетку под столом. Она не потерпит, чтобы ее делали виноватой, если она ничего плохого не сделала. Уж слишком часто тетя Рут применяла против нее подобную тактику. Чтобы набраться смелости, она вспомнила совет отца Джимми. Если у нее были вопросы к Витфилдам, то нужно прямо у них и спросить. Теперь назад пути не было.
Она посмотрела на Джолин.
— Кто такой Уоррен?
На лице художницы мелькнула легкая улыбка.
— Мне кажется, кто-то рылся у меня в мастерской. Помните, что случилось с любопытной Варварой?
