Прищурив глаз, Уильям взглянул на Сквайрса. Тот строго кивнул в ответ.
— Человек, если я понимаю суть световых конусов правильно, является центром расходящегося фотонного гало — при графическом изображении почти бесконечная последовательность таких гало образует циклическую схему восходящего к звездам излучения.
— Не могу спорить с тобой, — отозвался Сквайрс, бросая быстрый взгляд на Лазарела. Тот поспешно подтвердил, что и по его мнению пока все верно.
— В таком случае, джентльмены, наши жизни в пространственно-временных терминах можно представить в виде череды световых конусов на магистрали — символов человеческого мирского пути, его шествия сквозь пространство и время.
— Конусов на чем? — переспросил Лазарел. — Я не совсем понял, при чем здесь магистраль.
— Эти красные конусы. Клоунские колпаки с лампочками внутри, которые выставляются на магистралях для разграничения полос. Они не что иное, как перевернутые световые пучки-конусы, фигурально выражаясь.
Непосредственное представление приземленности нашего существования, буквальное отображение нашей прикованности к Земле с точки зрения этих расширяющихся в бесконечность ореолов света.
Уильям замолчал и несколько секунд обдумывал сказанное. Схватив с кухонного стола клочок бумаги и карандаш, он принялся делать стремительные пометки, в задумчивости забыв обо всем. Набросав несколько строк, он остановился, потом прибавил к написанному еще несколько фраз и, весьма довольный собой, откинулся на спинку стула.
— Видишь ли ты в этом хоть один изъян? — спросил он, обращаясь к Сквайрсу.
— Вот так, с ходу, — нет, — отозвался тот, качая головой. — Как и во всем, что слышал от тебя до сих пор.
— Благодарю, — ответил Уильям, приняв услышанное за комплимент. Пробежавшись пальцами по столу на манер паучьих лапок, он глубокомысленно улыбнулся, потом согнал с лица сосредоточенность и вознаградил себя за труды глотком пива.
— Допустите человека литературы в науку, — торжествующе провозгласил он, — и все встанет на свои места.
— В твоих словах я слышу отголоски великой истины, — ответствовал Сквайрс, — и вижу очертания будущего небольшого рассказа.
Уильям кивнул.
— По сути, этот рассказ уже готов, согласись? Добавить пару-тройку персонажей для живости и… — он несколько раз красноречиво взмахнул руками, чтобы проиллюстрировать то, что произойдет после прибавления двух-трех персонажей.
После короткой паузы Эдвард спросил:
— Так что мы будем делать с Пичем?
— А ты уверен, что это был он? — спросил Уильям.
— Я заметил его лицо, когда он повернулся к окну. Это был он — вылитый отец, кстати говоря.
— Тогда нам необходим ордер на обыск, — заявил Уильям. — Все говорит о том, что Гил скорее всего похищен. Сначала он, возможно, убежал из дома сам. Потом Фростикос его выследил и поймал, что, в общем-то, не меняет состава преступления.
— А что мы скажем окружному прокурору, когда придем к нему с просьбой выдать ордер, — что заглядывали в окна на улице, где живет Фростикос, и случайно увидели в подвале его дома Гила в бассейне? — Эдвард покачал головой. — А как мы объясним разбитое окно? Это похоже на попытку ограбления или что-то в этом духе.
— Мы ничего такого не скажем, — ответил Уильям. — Мы составим письмо. Напечатаем его. Подделаем подпись Гила. В письме будет указано, что он содержится в доме Фростикоса вопреки собственной воле — что доктор занимается вивисекцией и собирается оперировать его. Полиция войдет в подвал дома Фростикоса, и что, по-вашему, она там обнаружит? Гила, конечно, не будет, зато будут доказательства, которые подкрепят подозрения властей. А если там окажется Гил и все опровергнет? Все признаки того, что на него оказывают давление, будут налицо. Не нужно забывать, ему всего пятнадцать. Так что все варианты беспроигрышные. Вильма Пич нас всегда поддержит.
Лазарел медленно кивнул.
— Это может сработать, — сказал он Эдварду.
— Это может сработать завтра, — устало отозвался Эдвард. — Но не сейчас, в два часа ночи. Поехали по домам.
Через двадцать минут, после прогулки до кантины Расти, Эдвард, Уильям и профессор Лазарел молчаливо катили сквозь ночь в «Гудзоне Осе» по Вестерн-авеню на север. Первым открыл рот Уильям.
— Знаете, что мне кажется, — начал он, ероша пальцами волосы. — Мне кажется, что с письмом мы опоздали. Скорее всего, они уже замели следы. Жалко, что ты разбил окно.
Эдвард кивнул. Жалко — что правда, то правда. Если бы он не сломал трубу и не разбил окно, Фростикос ничего бы не заподозрил. Они могли бы выждать еще немного, до более удобного момента, и тогда нагрянуть за Гилом — и увезли бы его оттуда без проблем. Вильма Пич была бы на их стороне. Но теперь Фростикос насторожился. Уильям прав. Все следы уже давно заметены.
— Что сказать? — подал голос профессор Лазарел, похлопывая ладонью по сиденью. — Я за то, чтобы взяться за дело самим. От властей ждать нечего. Полиция заглянет к доктору домой, задаст пару вопросов. Что мы им можем сказать? Что Гил водяной человек? Что мы собираемся добраться до ядра Земли? Что Фростикос и Пиньон прилетали на остров Каталина на летающей субмарине? Это все глупо звучит. Сплошная чушь. Нас засмеют. Никто не увидит в наших рассказах ни капли смысла, если, конечно, в полиции не держат специальных экспертов по науке. Нет, джентльмены, я предлагаю преступить закон.
— Каким образом? — поинтересовался Эдвард, скептически относящийся к любым предложениям браться за дело самим и нарушать закон. Того, как Лазарел взялся за дело сам несколько часов назад, было для него более чем достаточно.
— Мы попытаемся выкрасть Гила у доктора и Пиньона. Сейчас мы не знаем, увезли они парня оттуда или нет. Но скажите мне, почему они вообще должны увозить его? Они нас не боятся. Они даже не знают, кто к ним наведался — наших лиц никто не видел. И потом — куда они денут Гила? Отвезут к Пиньону? Там его не спрячешь. Смысла нет. Я предлагаю воспользоваться картами подземелий капитана Пен-Сне. Будем брать пример с французского Сопротивления. Устроим побег через канализацию.
— Пен-Сне! — воскликнул с заднего сиденья Уильям. — Значит, вы нашли его книгу?
— Мы нашли самого капитана, — мрачно ответил Эдвард. — Но Фростикос добрался до него сразу после нас. Так нам кажется.
Эдвард рассказал о встрече с Пен-Сне, стараясь передавать разговор дословно, в надежде на то, что Уильям, с его врожденным нюхом и интуицией, сумеет найти какой-то смысл в таинственных заявлениях капитана об Игнасе де Винтере и бессмертном карпе. Уильям покачал головой.
— Так вы нашли книгу? — Эдвард кивнул.
— Да. Эта книга обошлась нам в шестьдесят долларов и стоила Пен-Сне жизни.
— И мы можем воспользоваться ею! — воскликнул Лазарел. — Мы похитим Гила и легко уйдем от погони. Проберемся в дом Фростикоса, перенесем Гила к ближайшему канализационному люку — и через полчаса уже будем дома.
