Они должны были обвенчаться по специальному разрешению третьего июля, а вечером четвертого уже отплыть из Ливерпуля. Было решено, что Кэти в сопровождении Артура отправится с ребенком в Ливерпуль утром, в день венчания, и там будет ожидать прибытия Мэтью и Тилли.
Венчание должно было состояться в Ньюкасле, в присутствии Джона, Люка и Бидди; затем новобрачным надлежало сесть на поезд до Ливерпуля.
Прощальный ужин в кругу семьи был запланирован на вечер субботы. Бидди предложила пригласить хозяина, мистера Джона и мистера Люка, но Тилли отказалась. Она хотела провести этот вечер с теми, кого много лет считала своей семьей, а также с Филлис и Фредом, Сэмом, Алеком и их семьями. Ведь они прощались не только с ней, но и с Кэти.
Сестры Кэти не могли скрыть, что завидуют ей. А Кэти не скрывала, что ее пугает предстоящее путешествие и новая жизнь в далекой стране. Стоя у стола, уставленного едой, которую они готовили два дня подряд, она спросила Бидди:
— А что, мама, если мне там не понравится?
— Ты всегда сможешь вернуться домой, девочка. Они позаботятся об этом. Ты всегда сможешь вернуться домой.
— Но как же я оставлю ее?
— Ты должна помнить одно, Кэти: у нее есть муж, а у тебя пока нет, поэтому, если это место тебе не подойдет — или, скажем, ты там не подойдешь, — возвращайся туда, где твое настоящее место.
— У меня вся душа бурлит, мама.
— А у меня вся душа грустит, девочка.
Впервые на памяти Кэти мать обняла ее, и в этом объятии было столько тепла, что девушка расплакалась.
— Я не знаю, мама, хочется мне ехать или нет.
Бидди отстранила ее:
— Ты едешь. Твои вещи собраны, билет готов, и — кто знает? — может, там ты встретишь парня, которому приглянется твое лицо.
— О, мама!.. Я буду скучать по тебе, мама.
— А я — по тебе, девочка. И по ней тоже. Ведь она мне как родная — как одна из вас. Ты же знаешь.
— Да, знаю. Иногда мне даже кажется, что ты любишь ее больше, чем нас.
Эту фразу Бидди пропустила мимо ушей, но, продолжая разговор, заметила:
— Это хорошо, что ты будешь рядом с ней. Там, на чужбине, ей наверняка понадобятся родная душа и утешение.
— Но у нее же будет он!
— Да, девочка. Именно потому, что у нее будет он. По моему разумению, ей с ним будет нелегко — уж такой он человек, наш мистер Мэтью. Он будет ревновать ее как бешеный — попомни мои слова. Он будет крепко держаться за то, что принадлежит ему. А ей, с ее-то характером — а нрав у нее гордый, — временами придется очень трудно. Ей уж точно не понравится, что он станет натягивать поводья, и вот тогда, не сомневаюсь, клочья полетят во все стороны.
— Ох, мама, не накаркай!
— Я не каркаю, девочка, — покачала головой Бидди. — Но я прожила долгую жизнь, повидала кое-что, и научилась разбираться в людях. Говорю тебе, наступит время, когда ты станешь очень нужна ей.
— Ну, будем надеяться, что ты ошибаешься, мама, во всяком случае, в этом. О! Кто-то приехал, слышишь? — Кэти подбежала к двери и выглянула наружу. — Да, это мистер Люк. Интересно, что с ним было, когда он узнал обо всем? Наверное, чуть умом не тронулся.
* * *
Три брата сидели в гостиной и молчали. За все время путешествия от Ньюкасла до Ливерпуля они почти не разговаривали. Никто и словом не обмолвился о том, чего ради Люка попросили взять отпуск. Джон, как всегда, стараясь разрядить обстановку, по его мнению достаточно затруднительную, произнес:
— Твоя ф…ф…форма… она такая ш…шикарная, Люк. Мне даже захотелось т…тоже вступить в армию.
— Прекрасная мысль. Такие парни, как ты, приносят огромную пользу на кухне.
— Ах ты!.. — Джон укоризненно фыркнул.
Последовала новая пауза. Оба вопросительно взглянули на Мэтью, стоявшего спиной к огню. Он поочередно посмотрел сначала на Люка, потом на Джона и коротко сказал:
— Давайте покончим разом.
— Покончим с чем?
— Не притворяйся, Люк. Ты все прекрасно понимаешь. Мое письмо удивило тебя?
— Нет. — Люк плотно сжал губы и медленно покачал головой. — Почему меня должно было удивить то, о чем я знал всю жизнь?
Теперь братья с удивлением воззрились на него.
— Она свела тебя с ума с той самой минуты, когда ты впервые увидел ее. И со мной произошло то же самое. Только Джона миновала сия чаша — он был еще слишком мал. — Люк ласково улыбнулся младшему брату. — А помнишь, как однажды я сказал, что женюсь на ней, когда вырасту? Ты ведь помнишь, правда?
— Да, помню.
— Ну, тогда ты помнишь, что произошло дальше: ты чуть не вышиб дух из меня. И ей пришлось разнимать нас.
Мэтью опустил голову и глухо хохотнул.
— Я завидовал тебе, — продолжал Люк. — Ведь ты был старше, и я думал, что поэтому у тебя больше шансов завоевать ее.
Мэтью, подняв глаза, спросил с улыбкой:
— Ты и сейчас мне завидуешь?
— Нет, Мэтью, я тебе не завидую. — Люк произнес это таким торжественным тоном и так высокомерно, что братья от удивления застыли. — Мне бы не хотелось любить кого-нибудь так, как любишь ты. Я абсолютно против самоистязания. А такая любовь, как твоя, — это…
— Это — что? — спокойно перебил его Мэтью.
Люк встал, одернул китель и, покачав головой, ответил:
— Знаешь, я не могу найти подходящего слова. Не сердись. Ну-ну, не смотри на меня так! Дело в том, что… что твое отношение, что твои чувства к ней всегда были такими сильными, такими трудными, Мэтью, как будто она…
— Не произноси этого, Люк. Не произноси.
— А что собственно, я собирался произнести?
— Околдовала меня.
— Да, правильно. Именно это я и хотел сказать. Но в этом нет ничего дурного. Думаю, мне и самому хотелось бы найти женщину, которая околдовала бы меня. Они любят меня, потом оставляют меня, я, конечно, переживаю — когда больше, когда меньше, но, так или иначе, для меня это не трагедия. Да — вот самое подходящее слово! — Он указал пальцем на Мэтью и рассмеялся. — Самое точное слово, чтобы описать твою любовь: трагедия.
— О, не будь таким идиотом, Люк! Чувство, которое я испытываю к Тилли, — что угодно, но только не трагедия.
— Ну что ж, хорошо, что наконец я услышал это. Очень хорошо. — Подойдя к Мэтью, Люк похлопал его по плечу. — А кстати, где она? — Он вплотную приблизил свое длинное лицо к лицу брата. — Хочу поделиться с тобой одним секретом: мне всегда хотелось поцеловать ее. И сейчас я собираюсь сделать именно это. А ты оставайся-ка здесь, большой брат. Ты оставайся здесь. — Он толкнул Мэтью в плечо с такой силой, что чуть не свалил его в огонь, и, смеясь, быстро вышел из комнаты. — Троттер! Где ты, Троттер? — послышался его голос.
