Книга Злой гений Нью-Йорка - Стивен Ван Дайн

Вторник, 26 апреля, 4 часа пополудни

Когда мы уезжали из дома Дилларда, я было подумал, что «Дело Епископа» окончено. Но предстояло ещё открытие, самое изумительное из всех фактов, выясненных в этот день.

После ленча к следователю пришёл Хэс, и Ванс снова разобрал все дело, объясняя нам тёмные места.

— Арнессон уже указал мотивы этих безумных преступлений, — начал он. — Профессор понимал, что его местом в учёном мире завладевает молодой соперник. Ум его уже потерял силу и остроту. Только при помощи Арнессона он мог выпустить свою книгу о строении атома. Интеллектуальная враждебность увеличивалась ещё и ревностью. В течение десяти лет на Белл Диллард сосредоточивались все чувства одинокого холостяка.

— Мотив этого понятен, — сказал Маркхэм, — но он не объясняет остальных убийств.

— Мотив этот подействовал на его ненормальную психику. Обдумывая, как погубить Арнессона, он придумал дьявольскую шутку с Епископом. Эти убийства дали выход его подавленности.

— Но почему же, — спросил Маркхэм, — он просто не убил Арнессона?

— Вы не учитываете психологической ситуации. Ум профессора стал разрушаться от постоянного напряжения. Природа требовала разрядки. Пламенная ненависть к Арнессону довела давление до взрыва. Таким образом два импульса объединились. Совершая убийства, он ослаблял внутреннее напряжение и давал выход злобе против Арнессона, потому что кара за преступления возлагалась бы на Арнессона. Но в этом адском плане был крупный недостаток, которого профессор не заметил. Дело было открыто для психологического анализа, и с самого начала я уже предположил, что преступником должен быть математик. Один Арнессон был в моих глазах вне подозрений, потому что он всегда сохранял психическое равновесие.

— Это разумно, — согласился Маркхэм. — Но откуда же у Дилларда появилась эта фантастическая идея относительно убийств?

— Воспоминания о «Сказках матушки Гусыни», вероятно, возникли у него, когда Арнессон в шутку советовал Робину остерегаться стрелы Сперлинга. Возможность инсценировки преступления скоро предоставилась. Когда он увидел, что Сперлинг переходит через улицу, он знал, что Робин остался один в стрелковой комнате. Он спустился вниз, завёл с Робином разговор, ударил его по голове, воткнул ему в сердце стрелу и выволок на стрельбище. Потом он вытер кровь, уничтожил тряпку, опустил свои записки в почтовый ящик, вернулся в библиотеку и позвонил по телефону сюда.

— А все же, — вставил Хэс, — вы догадались, что Робин убит не стрелой из лука.

— Да, по испорченной выемке на другом конце стрелы я догадался, что она вбита молотком в сердце Робина. Раз его шутка удалась, он больше ни о чем не беспокоился.

— Ну а чем вызвано убийство Спригга?

— После смерти Робина он мог спокойно выбирать материал для другого преступления в духе той же сказки. О привычке Спригга гулять по утрам он мог узнать от Арнессона, а может, и от самого юноши.

— Но как вы объясняете эпизод с формулой?

— Профессор слышал, как Арнессон говорил о ней со Сприггом и подложил её под труп, чтобы привлечь внимание к Арнессону. Теперь мы подходим к ночному визиту в дом Друккера. Разговоры о крике миссис Друккер заставили его пойти туда. Он боялся, что она видела, как тело Робина было выброшено на стрельбище. Чтобы запугать старуху, он подложил ей чёрного епископа.

— Как вы полагаете, у него уже была в то время мысль запутать в это дело Парди?

— О нет. Он был искренне удивлён, когда анализ партии Рубинштейн—Парди, сделанный Арнессоном, обнаружил тот факт, что епископ был уже давно Немезидой Парди… Что касается убийства Друккера, то сама миссис Друккер внушила ему эту мысль. Она рассказала о своих воображаемых страхах Белл Диллард, а та передала за обедом этот разговор, и план принял законченную форму. После обеда он пошёл на чердак и отпечатал свои записки. Вечером он предложил Друккеру прогуляться, зная, что Парди долго не просидит с Арнессоном; когда он увидел Парди на верхней дорожке, то понял, что Арнессон остался один. Как только Парди отошёл от них, он ударил Друккера и перебросил его через стенку. Тотчас же он вышел на Риверсайдскую аллею, перешёл 76-ю улицу и пошёл к дому Друккера по той же дороге.

— Чего моя голова не переваривает, — пожаловался Хэс, — так это — почему Диллард убил Парди.

— Поддельное самоубийство является самой фантастической шуткой профессора. В ней и ирония, и презрение; она имела ту же цель: погубить Арнессона. Действительно, тем фактом, что на сцене появился возможный убийца, ослаблялась наша бдительность. Но, как я уже сказал, это проявление свирепого шутовства было лишь частичным исходом. Эпизод с «Маленькой мисс Маффет» должен был стать развязкой; все было искусно рассчитано, чтобы обратить громы небесные на Арнессона. Потом он заманил девочку в дом Друккера.

Маркхэм молча курил.

— Ты говоришь, что убедился в виновности Дилларда вчера вечером, когда припомнил личность епископа Арнессона …

— Да, да. Именно это было мотивом. В ту минуту я понял ясно, что целью профессора было взвалить все преступления на Арнессона, и подпись под его записками была выбрана именно с этой целью…

Вдруг Хэс неожиданно спросил:

— Я хочу знать, м-р Ванс, почему, когда вы вскочили и указали на дощечку на камине, вы переставили рюмки Арнессона и профессора?

Ванс глубоко вздохнул и покачал головой.

— Моя мысль была — притвориться, что я согласен с профессором и подозреваю Арнессона. Сегодня утром я ему нарочно указал, что у нас нет улик и что, если бы даже и арестовали Арнессона, нам вряд ли удалось бы удержать его. Я знал, что при таких обстоятельствах профессор начнёт действовать. Так оно и случилось. Профессор, когда наливал Арнессону рюмку, подсыпал туда цианистого калия. Это не ускользнуло от моего внимания.