Парень сначала вытаращил глаза от удивления. Реакция — точь-в-точь как у Токо. Через мгновение он громко рассмеялся. И долго не мог успокоиться.
— Вот оно что? А я и не подумал об этом. Но может, вы и правы. Мама и ее подруги, несмотря на возраст, любили пошутить. Не мне говорить, но мама была женщина острого ума. Надо же. Memory of Central Park. Воспоминания о парке Тюо…
— Они придумали это название в Америке, так что, наверное, смысл не столь торжественный: «В Центральный парк с воспоминаниями».
— Да, у вас получился хороший перевод.
— Наверное, у тебя остались стихи мамы и ее подруг. Обычно объединения поэтов танка регулярно выпускают сборники произведений. Печатают свои журналы. Наверное, сборники выходили под названием «Воспоминания о Центральном парке». Я хотел бы посмотреть, если у вас остались.
— Да, сборники у нас были. Семь выпусков по два экземпляра каждый. Но я не могу их вам показать. Дедушка положил несколько выпусков маме в гроб как память. Все остальные экземпляры забрала полиция.
— Полиция?
В это мгновение сверху послышался скрипучий голос:
— Кто там?
Мальчишка закричал в ответ:
— Мой приятель, — и подмигнул мне.
— Спасибо тебе, — ответил я с улыбкой.
— Дедушка устал от атак медиа. Правда, они скоро утихнут. Честно говоря, таких воспитанных людей, как вы, мало.
— Я тоже буду с тобой откровенен. У представителей СМИ во всем мире одинаковый характер. Не хотелось бы разрушать твои мечты, но общее у них одно — цинизм и пошлость.
Мальчишка улыбнулся. Откровенно и непринужденно.
— Скажи, а когда полицейские забрали сборники стихов?
— Вчера вечером. Часов в восемь, после того как ушел второй господин Мацуда. Сказали: «Дайте нам на время, мы обязательно вернем».
— Понятно, — ответил я. — Но разве они не просили вас показать телефонные и записные книжки матери сразу после случившегося?
— Просили. Я обыскал всю мамину комнату, но ничего не нашел. Дело в том, что мама очень любила свою электронную записную книжку и никогда с ней не расставалась. В ней были и телефоны с адресами. Полицейские говорили, что нашли обломки. Но, конечно, информацию из нее извлечь не удалось.
— Понятно, — снова сказал я. — Из сборников объединения ВЦП можно понять, с кем общалась твоя мама. Адреса там вряд ли указаны, а имена и фамилии участниц должны быть. Наверное, полиция рассуждала аналогичным образом.
— Да, они говорили что-то подобное и просили одолжить им сборники.
— Но почему они обратились с этой просьбой только через два дня после случившегося?
— Наверное, потому что не так хорошо, как вы, разбираются в литературных жанрах. Откровенно говоря, следователь, который приходил к нам, не отличался высоким уровнем умственных способностей. Но не надо писать об этом в статье.
— Разумеется, — ответил я и улыбнулся.
Я задал ему еще несколько вопросов. Его мать была домохозяйкой, но и после смерти мужа жила вполне обеспеченно. Помимо руководства объединением поэтов она активно занималась благотворительной деятельностью. Может, на нее повлияли долгие годы, проведенные за границей. Из рассказа мальчика складывалось впечатление, что она была социально активной женщиной.
Я спросил его о семье Ямадзаки. Он не очень хорошо их знал. У них была лапшевня. Единственное, что мне удалось выяснить. Пришла пора откланиваться. Я спросил напоследок:
— Похоже, мне надо будет встретиться и с господином Ямадзаки. Я хочу почитать стихи. А найти их, наверное, теперь можно только у него, если не в полиции.
Мальчишка задумчиво посмотрел на меня.
— Господин Мацуда, а почему вас так интересуют эти танка? Какое отношение они имеют к тому, о чем пишут в еженедельном журнале?
— Не знаю, понравится ли тебе то, что я сейчас скажу, но одна из задач еженедельных журналов — знакомить читателей с такими сторонами человеческой жизни, о которых не пишут в газетах. Более того, иногда в подобных репортажах всплывают неизвестные полиции факты. Поэтому я попрошу тебя ничего не говорить полиции. И обо мне тоже.
Он кивнул, расплывшись в улыбке. Верит, что миссия СМИ — оставить власть в дураках. Такая у него была улыбочка.
— Только общаться с господином Ямадзаки вам, наверное, будет непросто. Я уже говорил, он не особо жалует медиа.
— Буду знать. Я привык к подобному отношению.
Я поблагодарил парнишку и собирался уходить, когда он спросил:
— А какой тираж у журнала «Сан»?
Я вспомнил слова Мори.
— Продается около семисот тысяч. А что?
— Если вы знакомите читателей с разными сторонами человеческой жизни, может быть, мамины… Нет, ничего.
Я посмотрел на мальчишку. Он покраснел от смущения.
— Вот оно что. Может, мы напечатаем мамины стихи, да? И их прочитают семьсот тысяч человек. И дедушка будет рад.
— Нет, нет, что вы… — Он покраснел еще сильнее. Кажется, я угадал. Немного подумав, я ответил:
— О’кей. Я попрошу ответственного редактора.
Мальчуган засветился от радости.
— Но обещать ничего не могу. Договорились?
— Конечно.
— Для этого мне необходимо раздобыть сборник стихов твоей мамы и ее подруг.
— Хотите, я попрошу полицейских поскорее вернуть сборники? Или могу позвонить господину Ямадзаки.
— Нет, тебе лучше ничего не предпринимать. Я сам постараюсь все уладить. А ты не говори полицейским о том, что я приходил. Даже неудобно, будто ставлю тебе условия.
— Сделаю, как вы сказали, — четко ответил он басом.
Я шел в сторону станции, погрузившись в раздумья. Хороший парень. Интересно, что бы он подумал, если бы заглянул в мой блокнот? Все страницы его были девственно чисты. Слушая его, я лишь притворялся, что делаю записи.
Я вернулся к Восьмой кольцевой. Только хотел перейти дорогу, как послышался громкий гудок автомобиля и передо мной остановился черный «мерс». Открылась водительская дверь, и я увидел Токо.
— Едем к Ямадзаки?
Наверное, мина у меня была кислая. Она сказала:
— Что ты скривился? Живо залезай в машину!
Я покорно открыл переднюю дверь.
— Откуда у тебя эта тачка?
— Как только ты ушел, я сразу позвонила секретарю деда, и он мне ее подогнал. Успела. Хорошо, что место такое видное. Другой дороги нет. Я просто подождала тебя минут десять.
— Для чего тебе эти игры с огнем?
— А разве все остальное не опасно? Ко мне в квартиру кто-то проник, а я даже в полицию не заявила. К тому же ты не забыл? Я дочь погибшей при взрыве. И что, в тот момент, когда появляются новые улики, я должна сидеть сложа руки, вместо того чтобы искать разгадку смерти матери? Не настолько я плохая дочь.
