Что происходит, когда кто-то выходит из комнаты, а те, кто остается, знают, что, когда вернемся, это будет решающий момент?
Три пакета, в каждом из них есть необходимые лекарства, чтобы продолжить работу, если какой-либо из шагов не удастся, но ничего не может подвести и сегодня ничего не помешает.
Хоан остается таким же спокойным, как и тогда, когда мы приехали. С безмятежностью и спокойствием коллега готовит лекарство. С такой же безмятежностью и спокойствием начинает. Раз, два, три – и Хоан крепко спит. Его мать кладет руку на грудь сына, чувствуя биение сердца, которое мало-помалу перестанет биться. Раз, два и три. Хоан все еще здесь, с тем же выражением лица, что и несколько минут назад, когда заснул, но его боль, то будущее, которого никто не хотел, его болезнь – все это ушло. Я смотрю на его мать, и ее глаза говорят о том, что рука больше не чувствует сердца сына. Я смотрю и вижу только любовь. Я смотрю на себя и чувствую, что плохо скрываю желание заплакать. Смотрю на коллегу и испытываю глубокую гордость. Мы справились очень хорошо.
Совпадения жизни зачастую чрезвычайно капризны и очевидно, что сегодня не могло быть иначе. По какой-то причине Хоан не смог войти и остаться в одной из палат неврологического отделения, где изначально планировали провести процедуру. Поэтому сегодня утром, когда он приехал, ему и его семье выделили отдельную палату в гинекологическом отделении, где есть жизнь, где единственный плач и единственные слезы принадлежат новорожденным, их папам и мамам.
Несколько секунд спустя, как только Хоан ушел, я пошел искать его отчима, который предпочел подождать снаружи. Когда открылась дверь, в комнату напротив вошла мать с плачущим новорожденным сыном на руках. В тот момент, когда Хоан молча начал свой новый путь, пришла новая жизнь. Я не мог не улыбнуться.
Спасибо за все, чему ты нас научил. Спасибо за твои последние слова перед началом процедуры: «Живите на полную катушку». Да, мы сделаем это именно так. Спасибо, Хоан.
Эвтаназия в Испании
В Испании эвтаназию легализовали 25 июня 2021 года, приняв эту процедуру как медицинский акт, призванный помочь умереть людям, страдающим необратимыми процессами и которым сопутствуют невыносимые страдания. Любой медицинский работник, оказавшийся вовлеченным в процедуру такого типа, может заявить о своем возражении. Никто не обязан быть участником, если его убеждения или личное мнение отличаются от указанной процедуры.
Право на смерть никогда не предоставляется после простой просьбы или требования. Существует длительный и сложный процесс систематического рассмотрения дела ответственным врачом, внешним врачом, выступающим в качестве консультанта, и гарантийным комитетом. Не делается единого запроса, а решение должно быть утверждено несколько раз на протяжении всего процесса оценки дела, в ходе которого предлагаются и оцениваются все возможные альтернативы и их последствия.
Процедура продолжается только тогда, когда все стороны согласны с тем, что все предположения, предусмотренные законом, соблюдены. Это гарантирует, что медицинское действие выполняется только в очень специфических случаях, отвечающих специфическим условиям. Таким образом, процедура не может быть проведена из-за неверных решений, проблем с психическим здоровьем или мнения посторонних людей.
По моему мнению и личному опыту, существуют ситуации, несовместимые с человеческим достоинством и минимальной формой благополучия или качества жизни. Есть те, кому каким-то образом удается жить с этими формами страданий, смириться с ними или просто перестать их осознавать. Другие люди решают не проходить долгий и болезненный этап, который всегда приводит к трагическому концу, полному страданий. Решения, которые могут принять те, кто решает остаться, и те, кто предпочитает закончить, одинаково действительны. Мы не являемся судьями свободного мнения других, просто делаем свою работу, стараясь лечить, заботиться и сопровождать.
Эпилог
Из-за общей природы некоторых заболеваний, о которых я позволил себе рассказать на протяжении всей этой книги, некоторые читатели найдут признаки, симптомы или ситуации, которые могут показаться знакомыми. Может быть, это был отец, мать, родственник, друг или знакомый. Может быть, им так и не удалось дать название недугу, а может быть, и удалось. В любом случае вполне вероятно, что случаи, которые я поднял, пробудили определенную озабоченность, осознание человеческой хрупкости или даже беспокойство по поводу того, как определить, что происходит что-то серьезное.
Очевидно, хочу думать, что большинство населения осознает, что при развитии определенных симптомов, таких как острое начало речевого расстройства, паралич, измененный уровень сознания, судороги, бред или галлюцинации и так далее, нет никаких сомнений в том, что это возможно, и следует срочно обратиться в больницу.
В то же время испытываю определенную уверенность в человеческой интуиции, поскольку не рассматриваю ее как нечто «магическое», а, скорее, как часть своего рода анализа доступной информации, выводы которого вытекают из этого ощущения. Я имею в виду, что когда кажется, что что-то идет не так, нет ничего плохого в том, чтобы обратиться к врачу, специализирующемуся в этом вопросе. Что, думаю, сделали бы все, если бы обнаружили странную шишку у себя под мышкой.
Но очевидно, что многие из симптомов, которые я обсуждал в этой книге, являются иногда неотъемлемой частью, иногда эпизодической, некоторых заболеваний, течение которых обычно медленно прогрессирует. Это означает, что многие из первых признаков могут остаться относительно незамеченными или быть нормализованными при оправданиях типа «это его возраст» или «у него депрессия».
Существует широко распространенная концептуальная ошибка, когда возраст и старость делают ухудшение когнитивных функций нормальным. Это неправда и, по сути, такое понятие, как «старческое слабоумие», является полной ошибкой. Старость – это не болезнь. Старение влечет за собой целый ряд изменений на биологическом уровне, затрагивающих весь организм, включая когнитивные процессы. Определенное снижение обработки памяти, скорости или внимания является нормальным, пока говорим не об изменении. Когда изменяются память, внимание, речь или что-то еще – это не возраст.
На начальных стадиях любого процесса, связанного с когнитивными нарушениями, наличие изменений может прекрасно сосуществовать с вполне нормальным функционированием в жизни.
Поэтому идея о том, что «у него подводит память, но это, должно быть, ничего, потому что он ходит один, покупает и готовит…», также является ошибочной идеей. Когда у человека возникает субъективное впечатление, что какой-то когнитивный процесс работает значительно хуже, чем раньше, или, когда этого впечатления придерживаются близкие люди, стоит его изучить. Объективизация наличия когнитивных изменений необязательно означает, что человек страдает нейродегенеративным заболеванием, но без изучения изменений невозможно узнать, что их вызывает, и предложить лечение или прогноз.
Помимо памяти, которая, возможно, является когнитивной областью, дисфункцию которой чаще всего воспринимаем как предупреждающий сигнал,
