старой, морщинистой, ворчливой старухой. Тут с северной стороны подул ветер и вода озера пошла рябью – мой двойник в отражении покрылся самыми настоящими отвратительными старческими морщинами. Я вздрогнула, отшатнулась от воды и услышала позади себя шаги.
– Пойдём, Анфиска, – Улита протянула мне руку, – держись за меня крепко.
Я почувствовала, как колени мои затряслись. Вложив холодную ладонь в шершавую руку старухи, я замерла, а потом шагнула в воду. Серебристые мальки, греющиеся на солнце у берега, бросились врассыпную. Задержав дыхание и приподняв плечи от страха, я заходила в озеро всё глубже и глубже. На глубине вода была тёмной, холодной, пахла тиной. Она обнимала меня, обволакивала холодом, сковывала тело.
Вода Мёртвого озера была густой и тягучей, она тянула меня всё глубже и глубже, манила на дно. Зайдя по пояс в воду, Улита развернула меня к себе и, вздымая руки к небу, начала читать заклинания. Она набирала полные пригоршни воды и поливала ею мою голову. Вода текла по волосам и лицу, в глазах у меня темнело от слабости.
Озеро затягивало меня глубже, и я, не в силах сопротивляться, покорно шла по мягкому илистому дну. Дышать было трудно, казалось, ещё чуть-чуть, и я потеряю сознание. Я вслушивалась в монотонную речь Улиты, и наконец мне удалось разобрать слова, которые она шептала над моей головой. Из маленькой, высохшей старухи ведьма превратилась в нечто огромное, чёрное, нависшее надо мной. Заклинание вдруг отчётливо зазвучало в моей голове: слова громкими ударами зазвенели в ушах:
– Жизнь за смерть,Смерть за жизнь.Кто был живым, тот мёртвым стал,Силу мертвецу отдал.Восстанет с озера мертвец,Глаза раскроет, оживёт,За мною следомОн пойдёт.Отдам дань озеру сейчас –Пришёл живому смертный час.Отдай мне силу, жизнь отдай,В пучину тьмы скорей ступай…
Было слишком поздно.
Я всё поняла, но слишком поздно. Улита и вправду хотела убить меня – принести в жертву. Я наступила ногой на что-то холодное и гладкое. Взглянув вниз, я увидела, что дно под моими ногами усыпано человеческими костями. Я закричала от ужаса, и мой крик эхом разнёсся над поверхностью Мёртвого озера.
Демьян был прав, он предупреждал меня, он хотел помочь мне, уберечь от Улиты, но я не поверила ему. Более того – вместо того, чтобы остерегаться ведьмы, я слепо доверилась ей.
Вода сжимала мои внутренности, заливалась в нос и уши, когда я, вытягивая шею и хватая ртом воздух, хотела отступить назад, к берегу. Заметив это, Улита обхватила меня руками, удерживая на месте, а потом я почувствовала, как её длинные цепкие пальцы обхватили мою шею, перекрывая мне последний доступ к воздуху.
Я отчаянно сопротивлялась, но сил почти не было, вода тянула ко дну, а ведьма, глядя на меня дикими глазами, сдавливала мою шею всё крепче. Последнее, что я услышала, – это громкий лай Доброго и мужской голос. Потом в голове у меня помутилось, всё вокруг заволокло чёрным туманом, и я ушла под воду. Последнее, что я почувствовала, – вкус озёрной воды во рту, отдающий едкой горечью…
* * *
Я открыла глаза и глубоко вдохнула. Воздух… Я дышу… Ощущение было таким новым, таким приятным и волнующим, что я снова и снова вдыхала прохладный воздух полной грудью. Вокруг меня было темно, пахло свежей хвоей и дымом костра, подо мной шелестела и немного кололась сухая трава. Привстав, я поняла, что силы постепенно возвращаются ко мне и голова больше не кружится от тяжёлого дурмана. Наверняка всё это время Улита нарочно опаивала меня своим зельем, чтобы лишить разума и воли.
«Где я? – в голове пронеслись последние ощущения: ледяная вода, пальцы старухи на шее, звонкий лай моего верного пса и громкие всплески воды вокруг. – Кто меня спас?»
Озёрник. Это мог быть только он…
– Демьян, – хрипло позвала я, и сразу же в глаза мне ударил яркий свет.
Мужчина приоткрыл густую еловую ветку, которая служила дверью в самодельном шалаше, и просунул внутрь голову. Тревога в его глазах сменилась улыбкой, когда он увидел, что я очнулась.
– Анфиса…. Ты столько часов провела в забытьи, что я уже думал, что ведьма высосала из тебя все жизненные силы.
Внезапно в шалаш забежал Добрый, бросился ко мне и стал лизать моё лицо и руки. Я засмеялась, пытаясь увернуться от пылких «поцелуев» пса, а потом крепко обняла его.
– Добрый! Мальчик мой! Как я скучала по тебе!
Демьян вернулся к костру и принёс мне глиняную чашку с дымящимся бульоном. Добрый улёгся у моих ног и тихо поскуливал от радости. Я взяла чашку из рук Демьяна и сглотнула слюну. Казалось, что я не ела лет сто.
– Ешь, тебе нужно восстанавливаться. Посмотри, на кого ты стала похожа: кожа да кости! Она что, морила тебя голодом?
Я кивнула, покраснев. «Какая же я наивная и доверчивая! Если бы Демьян не подоспел вовремя, я бы теперь лежала на дне озера», – от этих мыслей мурашки побежали по коже.
– Как тебе удалось спасти меня? – спросила я, с удовольствием отхлёбывая наваристый бульон. – Ты появился на берегу очень вовремя.
Демьян присел рядом со мной, убрал из моих спутанных волос травинки и притянул к себе Доброго.
– Это он привёл меня к тебе. Если бы не он… – мужчина резко замолчал, не желая озвучивать, что бы было со мной, если бы он в последний миг не пришёл мне на помощь.
– Спасибо вам. Спасибо вам обоим! – воскликнула я, вытирая слёзы, скатившиеся из глаз. – И прости… Мне очень стыдно. Я ведь не поверила тебе тогда. И напрасно.
– Это ты меня прости, Анфиса, – сказал Демьян, серьёзно и грустно посмотрев на меня.
Я вопросительно взглянула на него. Демьян насупился, сурово сдвинул брови.
– За что мне тебя прощать?
– Если бы я с самого начала рассказал тебе всю правду, ты бы поверила мне и послушалась бы меня.
Его голос звучал глухо. Где-то возле моего уха звенел комар, но я не обращала на него внимания, боясь нарушить искренность и интимность этого момента.
– Я боялся за тебя, боялся, что ведьма навредит тебе за эти знания. Ведь все, кто как-либо их коснулся, остались покоиться на дне Мёртвого озера, – Демьян обхватил голову руками. – И я тоже причастен ко всему этому мороку, который здесь творится, Анфиса… Ты возненавидишь меня, когда узнаешь обо всём, но тем лучше. Зато ты покинешь это место без сожаления.
Внутри меня нарастал ужас, он увеличивался в размерах, становился огромным, но ничего, кроме дрожащих губ, не выдавало его. Я положила руку Демьяну на плечо, давая ему понять, что выслушаю и приму всё, что он мне расскажет. Он помолчал несколько минут, а потом сказал:
– Улита – моя мать…
Я округлила глаза и прижала руку к груди. Но Демьян не видел этого: он смотрел в колючую стену шалаша и продолжал свой рассказ:
– Нас было у неё двое. Устин, сын медведя, и я, сын ворона. Мать всегда больше любила Устина. Он с раннего детства был дерзким, смелым, сильным, а я часто болел, рос худым, хилым, только потом окреп. Брат вырос и стал умелым охотником, я же был слишком добр, жалел зверей и не хотел убивать. Мне больше нравилось изучать лесные законы, думать о вечном, спрятавшись в тени деревьев. Мы оба с Устином хорошо знали лес, но Улита заранее решила, что будущий хозяин леса – Устин.
Когда с Устином из-за его вспыльчивости случилось несчастье, Улита не могла вынести своего материнского горя. Озеро образовалось на том месте, куда капнула её первая горькая слеза. На дне этого озера она похоронила Устина.
Я не мог выносить её страданий и попытался утешить, сказал, что она не одинока, ведь у неё есть я. В ответ на это Улита зло рассмеялась и сказала, что я никогда не заменю ей Устина, ведь я совсем не такой, как он, я никогда не смогу стать хозяином леса.
– Я не успокоюсь, пока не подниму твоего брата со дна Мёртвого озера. А пока он покоится там, ты будешь охранять его сон. Отныне ты будешь принадлежать Мёртвому озеру и время остановит для тебя свой ход…
Оставив меня здесь, Улита исчезла из этих мест на долгие годы.
Я стал Озёрником, нечистью, хозяином вод, чудищем, которого все боятся. Улита исчезла, но её проклятие повисло надо мной тяжким бременем. Как бы я не пытался уйти отсюда,
