женских украшений были проволочные височные кольца разных типов. Кольца представляли собой круг, имевший сам по себе двоякое значение: символ солнца и охрана от злых сил. В ряде мест на святилище височные кольца лежали вместе по четыре штуки или в количестве, кратном четырем, и были переплетены между собой. Так было в сооружении 5, где вместе находилось четыре трехбусинных кольца. В длинном доме 8 также были переплетены между собой дужками четыре серебряных трехбусинных кольца, на капище 3 были положены вместе восемь проволочных колец. В одном случае вместе оказалось 18 проволочных колец, но из них 16 принадлежало к одному типу с обратно завернутым концом и два были с просто заходящими друг за друга концами, то есть здесь, по-видимому, находились кольца от нескольких головных уборов. Полные наборы височных колец, найденных в курганах, обычно состоят из четырех или восьми экземпляров (Седов В.В., 1982. С. 100). Следовательно, в Звенигороде часто приносили в дар богам целые наборы головных украшений. В такой жертве могла заключаться просьба охранить и защитить владелиц этих украшений. В то же время кольца – знаки солнца – должны были способствовать плодородию и хорошему урожаю (Hensel W., 1970. S. 243–250).
Металлических перстней и браслетов найдено немного, и все они, кроме одного перстня-печати со знаком Рюриковичей, имели одну особенность – были несомкнутыми, пластинчатые и витые браслеты часто специально разогнуты, как и перстни, сделанные из обломков пластинчатых браслетов. Может быть, в этом есть определенная связь с поверьем, что с замкнутым кольцом на пальце нельзя входить в святилище. В Греции и Риме это не имел права делать даже жрец Юпитера, если кольцо у него не было сломано (Фрезер Д., 1986. С. 234). Кольцо препятствовало выходу души через пальцы, с умирающего полагалось снять перстень. При похоронах руса на Волге девушка, отправляемая на тот свет, перед смертью сняла с себя браслеты и ножные кольца – вероятно, они мешали уходу души в иной мир (Ибн Фадлан, 1939. С. 82). Замкнутые кольца считались действенными оберегами от злых духов и ведьм (Фрезер Д., 1986. С. 234). По сохранившемуся в сказках представлению, волшебное кольцо удовлетворяло все желания хозяина (Афанасьев А.Н., 1865. С. 214). При помощи колец гадали: «Кольца мечють в воду и поясы» (Григорий Богослов, Гальковский Н.М., 1913. С. 35). Среди разнообразных вещей на других святилищах обычно браслеты и перстни отсутствуют. Вероятно, целые и замкнутые браслеты не полагалось приносить в жертву. Может быть, единственный замкнутый перстень-печатка, найденный в Звенигороде, был оставлен в память и в честь умершего?
Такие же поверья, вероятно, были связаны со стеклянными браслетами. Их обломками усеяно капище 2, они рассеяны по подножию капища 3, встречены во многих культовых сооружениях. Целых браслетов на сакральной части святилища не обнаружено. Лишь в жилище на южной части городища найден целый стеклянный браслет, но он не является жертвой. Отдельные обломки от 33 стеклянных браслетов, найденные на святилище, Ю.Л. Щаповой удалось склеить. При этом обнаружилась интересная закономерность. На капище 3 склеивающиеся между собой обломки браслетов находились на большом расстоянии друг от друга в разных концах капища – в квадратах 5 г+3е, Го+2з+10 т, 10и+3к, 4 м+1з, 2б+11 г, то есть обломки разбитых браслетов были разбросаны в разных местах капища. То же самое наблюдалось на капище 2. При этом выявилась и еще одна особенность – подклеились обломки браслетов с капища 2 и из расположенного рядом длинного дома 7 и находящегося в стороне сооружения 5. В данном случае куски разбитого браслета были разнесены молящимися и положены в разных культовых сооружениях. Это, между прочим, подтверждает и одновременность существования всех этих объектов.
Само по себе разбивание, размельчение вещей должно было способствовать их «размножению» и возрождению (Свешников Т.Я., Цивьян Т.В., 1979. С. 149–190), как это предполагалось при расчленении тел людей и животных. Подобные представления были, вероятно, связаны и с разбиванием посуды. Битье горшков практиковалось при всевозможных случаях жизни: при свадьбах в знак целомудрия невесты, при рождении ребенка для облегчения родов, при похоронах для скорейшего перехода души в иной мир. Разбитый горшок должен был прогнать всякий недостаток из дома, его черепки разбрасывались по огороду для обеспечения урожая. Разбивались горшки, послужившие богам: ими уже не могли пользоваться люди (Сумцов Н.Ф., 1885. С. 46, 47; Афанасьев А.Н., 1865. С. 180; Этнография… 1987. С. 399; Котляревский А.А., 1869. С. 221). Общий смысл разбивания сосудов состоял в том, чтобы способствовать переходу в другое состояние и возрождению, в том числе и растительному. Эти действия были направлены и на предохранение от злых сил (Свешников Т.Я., Цивьян Т.В., 1979. С. 180–190). Черепки разбитых сосудов в огромном количестве встречаются на святилищах. Они сплошным слоем покрывали площадки его капищ, но их обычно не удается склеить между собой. Возможно, как и обломки стеклянных браслетов, черепки разбитых горшков разбрасывали в разных местах.
Целую посуду в славянском фольклоре отождествляли с телом человека, ее части обычно назывались «голова», «устье», «горло», «туловище». Посуда повторяла этапы жизни человека – рождалась из глины, жила и умирала. Она являлась необходимым атрибутом при всех ритуалах, сопровождающих основные моменты в жизни человека. В культовых сооружениях Звенигорода наряду с мелкими обломками горшков, иногда вторично обожженных уже в разбитом состоянии, часто лежат развалы целых сосудов, которые можно склеить. Целые сосуды стояли в сооружениях 5, 9 рядом с костями человека, животных и жертвенными вещами, а также около идола в сооружении 14, где совершались ритуалы, связанные с земледельческими культами. Возможно, целые сосуды служили здесь для защиты живущих, так как, по поверьям, в них можно загнать болезнь, всяческие несчастья и даже смерть (Свешников Т.Я., Цивьян Т.В., 1979. С. 155–164). В сооружении 3 и на жертвенной площадке Бабиной долины целые сосуды находились между частями туш мясных животных, принесенных сюда для «кормления» богов и предков. Вероятно, в сосудах содержалась еда или напитки. Целые горшки можно собрать из обломков, лежавших на полу длинных домов 3 и 10, находившихся в южной части городища и предназначенных для общественных пиров. Вероятно, посуду после трапез полагалось разбивать тут же.
Магическое значение имели и металлические котлы, обломки которых лежали на капищах и на жертвенной площадке вала 2. Котлы с костями и черепами животных ставились в курганах – в Черной могиле под Черниговом, в Гнездове. Такой обычай существовал и у скандинавов (Петрухин В.Я., 1975. С. 85–92). Котлы разбивали и разбрасывали в тех же случаях, что и
