аэропорту, быстро домчал нас до центра Бордо. Мы оставили машину на одной из городских парковок и отправились на поиски еды.
— Нам повезло, — сказала я, — как раз время обеда! Еще чуть-чуть и все рестораны закроются, оставив нам только фаст-фуд.
— Да, постоянно забываю об этом, что французы едят по часам, — кивнул Денис, — вон, посмотри! Какое место! Пойдем?
Я взглянула на круглые столики, расставленные на улице. Плетеные стульчики так и звали расположиться на площади с видом на ворота Порт-де-ля-Гросс.
Мы сделали заказ и я подняла глаза на Дениса:
— Ну, рассказывай.
— Что именно тебя интересует? — улыбнулся он.
— Все!
— Как скажешь. Но сначала я бы все-таки хотел попросить у тебя прощения. Я вел себя, как идиот! Причем, не только тогда, когда поверил, что ты меня предала, а даже и после… Я даже не задумывался о том, что ты чувствуешь… Мне казалось, что будет достаточно дать тебе знать, что я в курсе, что ты не виновата и… И все сразу будет хорошо.
Я промолчала, горько улыбнувшись. В этом весь Нечаев — главное, его чувства. Все остальные — второстепенны.
— Потом я подумал, что у тебя роман с Хвостатым…
— С Артемом! — перебила я, — и не было у нас никакого романа!
— Да, я понимаю… Просто он недвусмысленно намекнул мне об этом и потом, когда я увидел вас в холле обнимающихся… Ну, в общем, мне было не до правильных извинений: ревность застелила глаза… Прости меня, Марсель.
Он посмотрел на меня своими карими глазами, которые согревали до глубины сердца. Я улыбнулась.
— Давно простила, Денис.
— Спасибо, — Денис взял мою руку и прижался губами к кончикам пальцев.
А потом он рассказал свою историю.
О том, как ему было плохо от осознания моего предательства. Как его «накрыла» полная апатия — ведь он верил мне. А если уж, как оказалось, нельзя верить никому — предать может каждый, — то ради чего вообще все?!
Юсупов натравливал на него своих клиентов, предлагая им за каждый поклеп разные бонусы: кому скидку, кому доступ на закрытые мероприятия, а кому просто прощение старых грехов. Лавина фейковых облачений заставила захлебнуться половину юридического отдела. Сотрудники увольнялись. Некоторые из ушедших давали «разоблачительные» интервью. Конца и края льющегося на компанию хейта не было видно. Юротдел пыхтел, как мог, и порой добивался опровержений. Но эти заметки всегда были оформлены столь незначительно, что никто на них не обращал внимания.
Но самое главное, все вокруг понимали, что на компанию свалилась травля. Причем травля от «большого человека», Юсупова. И никто не хотел влезать в эти разборки и остаться по итогу крайним. Клиенты уходили.
На фоне этого «выстрелило» рекламное агентство. Филипп, ни у кого не спрашивая, просто взял все бразды правления в свои руки: придумывал компании, коллаборации, заключал контракты (Вика, одной из первых заметившая успех стилиста, заставила оформить на него Доверенность). И в итоге у него получилось захватить рынок новым стилем креативной, а порой и агрессивной рекламы. Сейчас Филипп уже полноправный Генеральный директор компании и работает вполне автономно.
— Но что в итоге со строительной компанией? — спросила я, — ты сказал, что разорен? Компании больше нет?
— Номинально пока есть, — вздохнул Денис, — но это ненадолго. На днях будет очередной суд, в котором истцом выступает сам Юсупов. Он решил добить меня и сделать это собственноручно, а не через подставных лиц, как раньше. Он будет добиваться признания того, что несколько наших проектов выполнены по украденным у него чертежам. И, полагаю, он преуспеет. Сумма компенсации будет неподъемной. Это банкротство. А все, что сможет уйти с молотка, покроет только расходы на заработную плату и, собственно, выплату компенсации. И то, боюсь, не хватит.
— А ты и правда воровал чертежи? — испугалась я.
— Конечно же нет! — воскликнул Денис, — но надо понимать, что Юсупов когда-то дружил с отцом и некоторые стройки, которые были согласованы десятилетие назад, и правда были по чертежам, которые выполняли архитекторы Юсуповской компании. Тогда никто ведь не задумывался о последствиях.
— Я не понимаю! Если твой отец и Юсупов дружили — откуда у него такая ненависть к тебе? И зачем тебе пришлось тогда «нанимать» меня, — я показала пальцами в воздухе кавычки, — чтобы попасть к нему домой?
— Потому что я лично никогда с ним знаком не был, а после смерти отца он вообще делал вид, что меня не знает.
— Но почему?! Это ведь очень странно!
— Я тогда не хотел строить догадок. Ведь я не знал Юсупова и большинство предположений были бы основаны только на домыслах. Хотя со временем я понял, что он вставляет палки в колеса отцовскому проекту. Поэтому у меня была цель — собрать информацию. И последней ступенью, как я тебе уже рассказывал, был его личный ноутбук и все файлы по «Стране мечты». К тому времени я уже выстроил свои предположения в правдоподобную систему. Он просто хотел присвоить себе этот проект и вычеркнуть имя отца. Стереть его полностью. И мне оставалось лишь подтвердить это документами с его компьютера. Что, как ты знаешь, я и сделал. С твоей помощью.
— Но это не помогло, — вздохнула я.
— Да. Это не помогло. Благодаря подкинутой Кариной флешке, вся фактура, собранная на Юсупова, моментально перетекла к нему. Он очень хорошо подготовился. Я провалился.
— Говорят, ты очень хорошую речь в суде произнес…
— Да, и ее даже напечатали в некоторых медиа. Но ее очень быстро забыли после того, как Юсупов начал поливать меня грязью. Только не сам лично, а при помощи своих контрагентов. Поэтому очень скоро любое мое слово потеряло вес. И та речь тоже.
— Но неужели ничего нельзя сделать? Ведь прав же ты? — я сцепила руки от негодования, — это ведь был проект твоего отца? Почему Юсупов не дает хода его реализации?! И все, что было потом… Ты ведь ни в чем не виноват, в чем тебя Юсуповские приспешники обвиняли?
— Не виноват, — Денис грустно улыбнулся, — но я не стал бороться сразу. И потерял свой шанс.
— Но почему? Почему ты не боролся?!
— Марсель, — улыбка Дениса перестала
