волна захлёстывала сухой песок.
– И как? Теперь можешь с полным правом рассказывать, что видел воочию.
– Эх, подобраться бы поближе…
– Пощупать?
– Почему нет?
– А по морде получить не хочешь? Ты её за грудь, – и получи.
– Ну, зачем же сразу? Познакомиться для начала…
– И на второй минуте, обойдя защитника, нападающий нанёс сокрушительный удар. Правая рука всегда больше рискует, её просто привораживают женские груди. Доказано английскими учёными.
– Шутки шутишь.
В какой-то момент капитан понял, что русалки их не боятся, он поднялся во весь рост.
Одна подплыла к их берегу и разлеглась напротив, подпёрла рукой подбородок.
Они понадеялись, она заговорит первой.
Вторая наблюдала, выглянув из воды немного правее.
– Девочки, у меня осталось немного ухи. Я варю замечательную уху, можете убедиться сами. – Евгений подошёл к самой воде, любуясь отточенной фигурой речной жрицы.
Русалка зачерпнула в ладоши воды и швырнула в ухажёра, издала булькающий смех и ударила хвостом с таким расчётом, чтобы окатить болтуна, с ног до головы.
Женька был начеку, отскочил.
– Мы не в равных условиях. Не могу же я в тебя песком запустить.
Она руками поманила – дескать, иди сюда, окажемся в равных.
Для ушей товарища капитан вполголоса сообщил свой план:
– В следующую ночь постараемся на камеру заснять.
– Если подпустит. Ты у неё разрешения спроси, хочет ли.
Не размышляя ни минуты, тот и спросил:
– Красавица, ты не против, если мы тебя запечатлеем на память?
Она, как обожглась, нырнула и через миг выглянула, рядом с подружкой. Можно предположить, о чём там говорят. Допустим, так: подружка, они меня хотят сфотографировать, я не нарушу этим наши обычаи? – да, конечно, соглашайся, пусть люди узнают правду о нас, им столько лет головы дурили.
Или другой вариант: даже не вздумай! Хочешь, чтобы и мне влетело, как не одёрнула?
Река пела, по-своему сочетала шёпот волн. Аверьянов сложил в уме звуки, кашлянул, привлекая внимание.
– Капитан, я тут немного сомневаюсь, но кажется мне, река наша говорящая. Он мне своё имя говорит, сам прислушайся: У-ли-я. Или у меня что-то со слухом. Давай сюда Григория, может, он подтвердит.
Как от реки повеяло холодом, так они и расстались – люди и русалки. Аверьянов забился в мешок и честно проспал до восьми, выглянул из палатки, за естественной потребностью. Оказывается, ему дали помощника, того самого Гришу.
Поздоровавшись с кустиками, Аверьянов вернулся и спросил – надолго ко мне?
– Пока не отзовут.
– Рыбу умеешь ловить? – Угадав нерешительность с ответом, пообещал: – Научишься.
И потекли санаторно-курортные деньки, с мошкарой и хорошей рыбалкой, на берегу Улии. Днём рыбку сушили, на ночь закрывали от влаги. Капитан внёс поправку в свои карты, одним белым пятном меньше. Людей не хватает, чтобы освоить эти территории, стать хозяином на своей. В жопу этих чиновников, с их дурацкими законами! В жопу! Они, само собой, будут мешать созданию общин, насобирают палок, чтобы в колёса движению насовать.
Как-то Гриша поутру услышал толчок, открыл глаза.
– Собирайся, пойдём с солнечным ветром знакомиться.
– С солнечным… это как? Ещё же темно.
– Меньше слов! Догоняй.
Они поднимались на ближайшую высотку, дважды притормаживали, когда неподалёку мелькала тарелка. Григорий решил прояснить момент:
– Они для нас представляют какую-то опасность?
– Охотятся на нас. Попадаются среди них, конечно, всякие, но больше работорговцев.
– Шутите!
– Давай уже на «ты», мне так легче вести разговоры. – Аверьянов ткнул рукой в сторону очередной тарелки, смотри, мол. И тут же, пальцем, нажал на курок невидимого ружья, сопроводил звуками: Б-Ф!.. Ему прямо не терпелось добраться до них, кто считал себя хозяевами положения. – Есть такая песня, со словами: «Нам сверху видно всё, ты так и знай». А почему сомневаешься, что мы их интересуем, как рабы? Технологии у них имеются, согласен? Поймают, оглушат, память подотрут – и ты уже годишься на бесплатный труд. Не здесь, на других планетах. Тебя доставят в упаковке, как за новенького – назначат цену. Будут подходить купцы, снимать показания, насколько в форме, на какие работы определить. На сколько сердца хватит.
– Да ну?
– Ты даже не представляешь, сколько наших выкрадено, как дешёвую рабочую силу. Что говорить, даже женщин крадут. Её там обрюхатили, вернули назад. А муж потом не признаёт сына: это не мой сын! И ведут кураторы дитя это к вершинам власти, в то же МВД, чтобы статистику похищений засекретить.Создали видимость поисков, постоят на берегу речки – утонул. Или на краю леса – волки съели, следующий!
– Бля… Если это так…
– Вот потому я и сделал запрос: как обезопасить себя, пустившись в путешествие.
– Кому запрос?
Аверьянов удивлённо пожал плечами:
– Как, кому? А кому сегодня можно задавать вопросы, чтобы без обмана, получить ответ? Конечно, Пространству. Вселенной, богам – всем, кто понимает наше бедственное положение.
– Бля… – Григорий проводил взглядом очередного «охотника», попробовал прожевать информацию. – Хорошо, допускаю. Но неужели среди этой братии нет наших союзников?
– Есть, но мне они ещё не попадались. Все, кого довелось наблюдать, занимаются исключительно грабежом. Я сам не знал до поры… – Аверьянов убедился, что тарелок не наблюдается вокруг, подал знак двигаться. Про себя же сложил два и два: бог Один подкинул информацию про похищения, население катастрофически уменьшается, и мало кто бьёт тревогу. Людей приучают не видеть дальше собственных интересов.
Вершина встретила холодком. На северо-востоке купол обозначился подсветкой.
– Лицом туда. Буквально минуту, чуть больше, вылетает первый луч и исцеляет всё живое. Поэтому так важно встретить этот первый луч.
– Вв-ы… ты говорил про солнечный ветер.
– А-а, ну это, само собой. Я немного поспешил. Гора нужна повыше, чтобы на равнине поймать её тень. Всё очень просто: идёшь по границе тени горы, тут солнечным ветром и накроет.
– Так и в городе высокие дома стоят. Определился со временем, и вышел.
– Не так. В городе свои излучения и паразиты. В психушку загребут. Думаешь, они не в курсе, чем человек занимается, шагая по границе тени? Ещё как. Возьмут на карандаш, вычислят знакомых, – их пропустят через мелкое сито, чтобы никто не проскочил. Правда, их
