передо мной, все выше и выше… я поежилась у входа.
Как так получается? Двери нет, а внутри ничего не видно, словно чернилами все залито. Словно там кальмара за хвост подергали…
Я оглянулась назад.
Они стояли и ждали.
Девочки, драконицы… и все смотрели. И я не могла предать их надежды. Нет, не могла…
И решительно сделала шаг вперед. И сумрак упал на меня, отсекая от мира, как толстое одеяло на голову. Одним движением.
Странно, но в полумраке все было отлично видно.
Вот храм — большое помещение, размером со спортивный зал иной школы.
Вот алтарь посередине — черная чаша и рядом с ней постамент. На него кладутся дары, а в чаше земляное масло. Оно поджигается жрецом.
А вот и статуя Аласты.
Хм…. Аласту я понимала. А вот Варта — нет. Если богиня и правда такая — она супер. Изображенная в мраморе красотка заткнула бы за пояс пару дюжин манекенщиц. У нее-то все при всем. И перед, и зад, и улыбка, и лицо, и шевелюра… это вам не вешалки костлявые.
Ладно… это я от страха. А так — чего тянуть?
Я выбила искру в чашу с маслом, подождала, пока она разгорится — и подняла руку над алтарем.
И сделала еще один порез рядом с первым шрамом.
Я угадала.
Долго ждать не пришлось.
* * *
С Вартом я разговаривала, как будто я снаружи воронки, а он внутри. А тут — тут все было наоборот. Меня словно затянуло куда-то водоворотом, потащило — и поставило пред очи женщины, сидящей на черном троне.
М-да.
Красотка.
И тут статуя не врала. Куда там Мортише Адамс с ее подчеркнуто-готическим стилем?
Тут все натуральное. Идея ужасной красоты, иначе и не скажешь.
Гладкие черные волосы до пола, громадные черные глаза — и мраморно-белая кожа. Алые губы, идеальные черты лица. И в то же время…
Такой от нее жутью веет, что ой-ой-ой. И ожерелье на шее тоже не просто так повешено. Скромное такое, черепа на ниточке. Зверей, птиц, человеческие… кажется, даже драконий череп мелькнул. Бело на белом сливается, а все же черепа темнее ее кожи.
— Человек. Забавно…
— Здравствуйте, — не придумала ничего лучше я.
— Ну, здравствуй, — Аласту я явно позабавила. Черные глаза впились в мое лицо, словно рентген последнего поколения, пронизали ледяными лучами мозг, даже зачесалось все.
— Каэтана Кордова. Служанка Даннары. С отпечатком силы Варта. Забавно. И зачем ты сюда пожаловала?
— Просить, — не стала кочевряжиться я. Ага, можно подумать, меня она насквозь просветила, а зачем я явилась — не знает. Смешно даже. Но хочет — попрошу. Кусок от меня не отломится.
— За этого предателя? А если не прощу?
— Значит, не простите, — вздохнула я. — Чего уж там… я бы тоже не простила.
— Ты и не простила.
— Вот. Поэтому и умолять у меня плохо получается. Просто я теперь с драконами связана. И равновесие, опять же. И лет уж сколько прошло…
— Все равно обидно, — богиня встала с трона. Я подавилась завистливой слюной — фигура у нее была еще лучше, чем лицо. Это и понятно — богиня.
— У меня и другие формы есть. Показать?
— А я со страха не помру?
Аласта фыркнула. Кажется, моя дерзость ее забавляла.
— Не должна. Наверное…
Человеческий скелет меня не поразил — что я, скелетов не видела? А вот нечто синее, склизкое и в струпьях не понравилось. Хотя она богиня, она эти формы может менять, как я — шляпки.
— Все верно, — подтвердила Аласта, превращаясь обратно. — Знаешь… если бы ты сама такое не пережила, я бы с тобой и разговаривать не стала.
— Варт сказал, что он сначала с вами расстался, а уж потом… того, к другой? — рискнула я.
Аласта зло фыркнула.
— Наверняка он ей еще ДО того начал авансы делать!
— Никогда не думала, что у богов это так же…
— Так же, иначе… неважно! Близко к тому, мы же творим людей — и сами созданы людьми. И я не прощу предательство!
Я развела руками.
— Тогда простите за беспокойство. Я правильно понимаю, вы-то свое и так получаете? Люди все равно мрут, и животные, и уговаривать вас я не могу — морального права не имею. И предложить мне нечего. Могу только сказать, что нам всем плохо, а дальше уж на вашу ответственность.
Богиня разглядывала меня откровенно ехидно.
— Мою ответственность… хм…
Я развела руками. Мол, все я понимаю, надавить ничем не могу, жаловаться глупо. Так что вы уж сами решайте.
— А умолять не станешь?
— Да хоть и на коленях. А поможет?
Аласта качнула совершенной прической.
— Не поможет.
Действительно, ну что я могу сказать такого, что не знает Аласта? Чего ей не говорили? Чего она не видела в этом мире, а то и в других?
Сказать, что жизнь на этом не заканчивается? Ага, мне ли вякать? У меня-то она как раз и закончилась. Если бы не Даннара.
Что все можно пережить, что перемелется и мукА будет? А вы знаете, сколько такой утешительной чуши говорят психологи? Да вагонами! Только вот слушать их не хочется. Их хочется прибить. А если я предложу богине сходить к психотерапевту, пришибут и меня, и его.
— Безусловно.
Кто бы сомневался, богиня была в курсе моих мыслей.
— В моем царстве я владыка.
Я только вздохнула. Она, кто бы спорил. И уговаривать я не могу, я сама те же ошибки делала, и было мне больно, и обладай я ее силой, ползал бы Димусик
