class="p1">Поэтому я, сдувая падающие на лицо волосы и жалея об отсутствии резинки для волос в этом мире, принялась рыскать в вещах. Я, наверное, была похожа на настоящего крота, пока расшвыривала одежду по всей гардеробной, и моей радости не было предела, когда я, наконец, нашла искомое!
Я плавно спустила бретельки с плеч и перешагнула через оказавшуюся на полу сорочку. Затем надела брюки, зашнуровала корсет и, подхватив плащ, вышла из гардеробной, намереваясь пойти в малый зал через проход для слуг, но встала, как вкопанная, встретившись взглядом с муженьком.
Что он тут делал?! Точнее, что он тут делал, и почему выглядел так, словно намеревался кого-нибудь убить? Злился на наш поцелуй? Снова биполярка проснулась?
Я прищурилась и переплела руки на груди, в упор глядя на него.
— Ты что-то хотел, Армен? Мне нужно уйти.
Выражение его лица стало еще мрачнее.
— Больше в таком виде ты из комнаты не выйдешь, — проговорил он своим низким голосом.
Да, у меня как обычно мурашки побежали по телу от этого тона. Но вот суть его слов мне не нравилась совершенно. Мои брови взлетели вверх, и я фыркнула.
— Прости? Ты мне будешь указывать, как мне одеваться?
— Да.
Его глаза прожигали меня насквозь, под этим взглядом я чувствовала себя голой, поэтому едва смогла подавить желание накинуть на плечи плащ.
Он поцеловал меня.
Он ревновал меня.
А сейчас диктовал мне, как одеваться.
Тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сложить два и два. Но такого ведь не могло быть, правда? Армен не мог… Влюбиться в меня, ведь так? Это просто какая-то чушь. Он не мог. Нам нельзя. Мы их разных миров. Через полгода я вернусь в свой мир, и что тогда буду делать?! Какой вообще мужчина может сравниться с Арменом?!
Паника, как ядовитый цветок, медленно разворачивала свои лепестки в моей груди. И меня с ошеломляющей ясностью накрыло осознание, что я заигралась. Разум снова и снова говорил мне о том, что от Армена нужно держаться подальше. Он опасен. Не для моей жизни, но для моего сердца. Но я как дура, велась на поводу у мимолетных чувств, следуя за их порывами, как лист, подхваченный ветром. Пока не стало слишком поздно…
Барьеры вокруг моего сердца дрогнули, готовые рухнуть, но я просто не могла этого допустить. Не то время, не то место, не тот человек.
Если я позволю себе, позволю нам перейти эту черту, то… Что я буду делать, когда все закончится? Когда вернется Элиша, когда я со своими двумя миллионами долларов вернусь в родной мир? Что тогда будет со мной? Я не готова это узнавать. Я боюсь. Мне страшно до черных точек перед глазами.
Я сглатываю, отступаю на шаг назад и выдаю ему кривую улыбку.
— Армен, послушай меня… Я вела себя неправильно. Я не имела права врываться в твой кабинет и требовать от тебя каких-либо объяснений, — начинаю я мягким успокаивающим голосом.
Он прищуривает свои светло-голубые глаза, пронзая меня взглядом, и его тело застывает: плечи деревенеют, напрягаются руки, сжимается челюсть. Ему не нравится то, что я говорю, а то, что я собираюсь сказать - не понравится еще больше, но… Все, что угодно, чтобы обезопасить себя.
Да. Я никому и никогда не признаюсь в этом. Но на самом деле я маленькая трусишка. Я могу сколько угодно фривольничать, флиртовать, шутить или огрызаться, пока это безопасно, пока эти отношения не глубокие, пока они не касаются напрямую моего сердца.
Но стоит кому-то подойти слишком близко, и я даю деру, как пугливый олененок.
Вот, о чем мы должны были поговорить в кабинете. Вот, с чего мне нужно было начать в кабинете. Именно с того, чтобы прояснить наши отношения - обезопасить себя, а не выяснять, по какой причине он чуть не поцеловал меня.
— В конце концов, мы друг для друга никто, и никогда не будем чем-то большим. В первую нашу встречу ты сказал, что тебе не нужна жена. И я полностью с тобой согласна. Мне тоже не нужен муж. Все, что я хочу - это спокойно жить в темной империи, и может быть капельку уважения и любви от общества, — на последних словах я позволяю себе улыбнуться, сводя все к шутке. — Ты знаешь, мы не говорили об этом раньше, но я не против, если ты заведешь любовницу…
Сердце ноет, противясь моим словам.
Заткнись, глупое. Для тебя же стараюсь.
Я перевожу дыхание, растягиваю губы в шире и дергаю плечом, словно говорю о какой-то незначительной ерунде.
— …Или несколько любовниц. В любом случае, давай отныне видится не чаще одного раза в неделю. Я думаю, это будет полезно и тебе, и мне.
Армен все еще сверлит меня взглядом, выглядя так, словно находится в шаге от того, чтобы свернуть мне шею.
— Я про то, — продолжаю я, плюя на инстинкт самосохранения, который говорит мне замолчать. — Что мы больше не приходим в комнату друг друга, не врываемся в кабинеты и, конечно же, не говорим, кто в чем должен ходить или с кем общаться. Давай просто жить как очень-очень дальние знакомые. — Я сжимаю похолодевшие пальцы в кулаки. — Ты согласен?
— Ты закончила? — спрашивает Армен ровным тоном.
Но я вижу выражение его глаз и читаю язык его тела. Он ни разу не спокоен. Я киваю и невольно делаю шаг назад. Мужчина сжимает челюсти, и на его скулах играют желваки. Он выдыхает и вдруг в пару шагов оказывается рядом со мной.
Я сглатываю и хочу снова отступить, но Армен сжимает мои плечи, отрезая мне возможность сбежать. Его взгляд слишком глубокий и слишком пронзительный, он будто видит во меня насквозь, проходится по моим страхам и секретам рентгеном. Мне не нравится. Мой детектор опасности просто вопит, о том, что мы в красной зоне и нужно бежать.
Он вопил мне об этом и раньше, наверное, его все же стоило послушать.
— У меня не будет любовниц. Мы не будем видеться раз в неделю. И мы не дальние знакомые. Ты моя жена.
Я выдаю ему улыбку и пытаюсь вырваться, но он слегка встряхивает меня, будто хочет привести в чувства. Мое тело замирает, а затем по коже бежит дрожь, когда я чувствую, как он скользит руками по голой коже моих плечи, задевает ключицы, шею и обхватывает мое лицо ладонями.
Армен
