class="p1">— Не самое приятное чувство, когда тебя игнорирует внук, а теперь и избегает.
— Это лучше, чем то, что бы я сделал с любым на твоем месте.
— Когда будешь отходить от дел, сам захочешь удостовериться в готовности наследника, пока не поздно его починить.
Вот от кого у Роланда эти обороты речи. Его самого принимают за робота.
— Есть такая штука, как доверие.
Хочется вклиниться в разговор и вскрикнуть: «Правда⁈»
Роланд зол, и эта интонация возвращает в его обвинения в офисе.
— Я ни разу тебя не подводил, так что можно было бы обойтись без амплитуд в акционных пунктах.
— Ты все еще позволяешь себе слишком много. — Филипп смахивает использованный край сигары, он падает в паре метров от меня — И правильно. Я перестану быть Прайсом Старшим, когда закончится круговорот бумаг, и все перейдет к тебе. Приятно, — скорее кряхтение, чем смех — что ты организовал встречу с Младшим. Сомневался, что доживу. Ставил на Леви с Дианой, но это был бы не лучший исход для семьи. — вверху два хлопка, вряд ли удары.
— Мой ребенок не исход.
— Почему на ней нет кольца? — не слушает внука он.
— Не притворяйся, что не знаешь. — чуть повышает голос Роланд — Не вмешивайся в личные дела, как у тебя получалось последние десятилетия.
Спешу уйти, когда слышу приближающиеся шаги.
— Признай, что благодарен, что мне удалось разорвать помолвку с принцессой Монако.
— До гроба. — шипит.
Я уже у входа, когда приходит Роланд. Его лицо не выражает раздражение или злость от разговора.
— Мы могли бы пройтись по Адам Стрит. — говорю я.
— Симбу привезут раньше, чем мы доберемся. — берет и поглаживает за талию.
Оливер подъезжает, лавируя между машин и людей, когда Роланд заканчивает разговор с ответственным за нашего щенка. Он уже вырос наполовину, точка роста закончится в год.
— Одно время ты его ненавидел.
— Я никогда этого не говорил.
— Но приказывал избавиться от него в офисе.
— Тебя теперь я тоже не хочу видеть тебя в офисе, но при этом люблю, так что построй логическую цепочку.
Вижу, Роланд пытается вплести это слово в наши разговоры, пускай ему и непросто его произносить. Он бизнесмен с юридическим образованием, так что привык подбирать слова, не говорить лишнего, что и мешает ему при знакомствах.
— Очень жаль, потому что как только я буду уверена в своем состоянии, то окажусь там. То есть завтра-послезавтра.
Роланд не отвечает, решивший, что разговор дойдет до пререканий, а так он придумает, как склонить мое мнение настолько гладко, чтобы я приняла решение за собственное. Это мягкая манипуляция чистой воды, которую я раскусываю, как немногую из арсенала Прайса. Может, Анна права, и я сама приняла решение смириться с абьюзером?
— Спасибо.
Роланд понимает, о чем я, когда сижу в машине, а он подает мне кроссовки и кардиган из моего гардероба. Красное платье «прекрасно с этим сочетается». И все же дело в жесте, продуманности и заботе. Я рада, что пусть и из-за Прайса Старшего, однокурсников Роланда, но мы здесь, а не в особняке на виду у десятков незнакомцев.
— У нас не было ни одного свидания. Этим занимаются пары?
Улыбаюсь.
— Ненавижу об этом думать, но у тебя опыта больше.
— Ты никогда не был на свиданиях?
— Не было времени или того, для кого стоило бы найти.
Затем одновременно присаживаемся на корточки.
— Симба!
— Привет, малыш!
Он предательски бежит к Роланду.
— Ты сводила его не к тому грумеру, о котором договаривались.
— Ну извини! — всплескивая руками, смотрю, как парень в комбинезоне с эмблемой зооцентра передает Прайсу поводок.
Мы идем под руку по моей родной улице ведущей от пентхауса до стадиона. Не сомневаюсь, что Прайс здесь никогда не был.
— Какого это не выходить из поля зрения? — киваю назад, где вдалеке следит Оливер, а в десяти метрах двое телохранителей.
— Словно всегда так и было.
Мы идем, разговаривая о том, что я хочу получить права, какого персонажа сделаю из Ричарда де Гира. Роланд о Вашингтоне и новом отеле, в котором мы должны посетить. И мне хочется, чтобы это продолжалось больше двух часов, но не удается скрыть усталость.
И привычно расходимся в разные стороны виллы. Я смываю макияж, надеваю длинную пижамную футболку, а затем выхожу из комнаты. Мне это нужно. Не успеваю дойти до угла, за которым комната Роланда, как сталкиваюсь перед ним.
Мы оба молчим, словно неловкие подростки.
— Могу я…
— Да.
— переписать Chicago Bulls на себя. — заканчиваю, смеясь над его быстрым ответом.
— Ты прекрасно понимаешь, что имеешь на него все права.
Мы заходим в его спальню, где автоматически включается свет. Недалеко от двери на красной лежанке спит Симба, измотанный прогулкой, его несли до машины на руках.
Ложусь на высокую кровать, матрас которой опробован не менее десяти раз. Роланд поднимает одеяло, чтобы я забралась в него, как в норку. Устраивается рядом.
— Из-за ребенка? — мне нужно знать.
— Потому что я принадлежу тебе, все логично.
— Логично…
Мы влюбились слишком быстро. Была неправа, думая, что это выбор, все произошло естественно, может, дело в феромонах? У нас не было времени все обдумать и обсудить, выстроить границы. А теперь даже если…мы все равно связаны.
Устраиваемся, на огромной кровати, чуть ворочаюсь, но затем поворачиваюсь спиной к стороне Роланда, он хлопает в ладони, и свет становится все тусклее, а затем выключается. Мужчина устраивается вплотную. Он думает, что я дикий зверек, потому что несколько секунд ждет, оттолкну я его или нет. Затем обнимает сзади, кладет руку на мое бедро, продвигается к животу, удостоверясь, что не переносит на меня вес Мы делаем вид, что засыпаем еще пару минут.
— Ты бы променял меня на принцессу Монако? — спрашиваю шепотом.
Чувствую спиной, как дрогнула его грудь, дыхание от смеха опалило кожу у шеи. Мне нравится чувствовать Роланда.
— Ни за что, Жемчужина. — он пробегается пальцами по низу моего живота, и я чуть извиваюсь от щекотки — Стоило понять, что ты любишь подслушивать.
— Это мера…предосторожности. — затем говорю еще тише — Даже если бы променял, я бы все равно тебя любила.
Пальцы Роланда замирают, а все тело напрягается. Он еще ближе, и я могу почувствовать его твердый член, упирающийся мне в спину.
— Мы вместе станем лучше, Жемчужина. Я обещаю.
— Тебя ждет немало работы, милый. — прислоняю спину к его теплой груди.
— Еще несколько движений и прозвищ, и я уйду.
— Ужасная выдержка. — неприлично громко зеваю и еще недолго кручусь, пока не погружаюсь в сон.
ГЛАВА
