отвлечение от основной работы очень много уже готовых специалистов, а производственные планы заводам никто снижать не собирался. С другой стороны, материально-техническая база ФЗУ и сейчас оставляла желать лучшего – поэтому и качество выпускников этих училищ промышленность тоже не радовало…
– Ну ладно, мы все проблемы рассмотрели, но никаких серьезных предложений по решению проблемы я пока не услышал, – подвел промежуточный итог дискуссии Иосиф Виссарионович. – Может быть, у Веры Андреевны есть какие-то мысли? А то она сидит молча в углу и всем видом показывает нам свое недовольство.
– Мысли? Мысли есть, но озвучивать их в приличном обществе я бы не рискнула. Хотя… я со своей позиции кое-что предложить могу. У нас на сегодняшний день не обеспечены химической посудой почти семьдесят пять тысяч школ, и в ближайший год сами мы эту проблему не решим.
– А мы вообще-то про рабочих-станочников говорим.
– Ну да, однако мое предложение, возможно, и для ФЗУ полезным окажется. Для того, чтобы обеспечить в ближайшее время школы нужной химической посудой, я предлагаю ее просто купить у немцев.
– Не думаю, что они согласятся на такую поставку, – негромко, но весьма «увесисто» сообщил Вячеслав Михайлович. – У нас сейчас с Германией отношения вообще весьма сложные.
– Это да, отношения непростые. Но я предлагаю предлагать им поставки не за деньги, а за нефтепродукты.
– Опять нефть им гнать?
– Я сказала не «нефть», а именно «нефтепродукты». Конкретно – предложить им на всю сумму поставок бензин, а точнее – семьдесят второй бензин. По моим прикидкам, за всю нужную нашим школам посуду им нужно будет поставить примерно восемьдесят тысяч тонн бензина.
– А почему именно бензин? – поинтересовался Иосиф Виссарионович. – И почему именно этой марки?
– Вопрос правильный, а ответ… их три. Первое – у немцев на таком бензине может ездить три четверти автомобильного парка. То есть половина может и на шестьдесят шестом ездить, но его мы им не дадим: или семьдесят второй, или идите нафиг. Причины такого предложения им вполне понятны будут: у нас-то основной автопарк под девяносто второй бензин заточен, а вот в каких пропорциях у нас разные марки с заводов выходят, никто в мире вроде и не знает. По цене разницы почти нет, так что финансовых причин отказа от такой сделки не будет. А вот заинтересованность у них сразу появится: ведь в принципе семьдесят второй можно дотянуть аж до восьмидесятого с помощью этиловой жидкости.
– То есть мы им и для самолетов топливо хотим предоставить по очень низкой цене?
– Это они так подумают, но конкретно с нашим бензином у них такой трюк не пройдет. Им я собираюсь впарить смесь из нашего стандартного восемьдесят восьмого, разбодяженного чистым октаном до октанового числа в районе шестидесяти двух и потом дотянутого метилтретбутиловым эфиром как раз до семидесяти двух. Адская смесь, но сколько в нее этиловой жидкости не лей, дотянуть октановое число выше семидесяти шести не получится. А МТБЭ немцы пока не производят, так что для них единственным вариантом будет быстро сжечь этот бензин в автомобилях. Причем именно быстро: такая смесь долго не хранится, эфир этот испаряется гораздо быстрее бензиновой фракции.
– И зачем такие сложности? – все еще недовольным тоном поинтересовался Молотов.
– Это не сложности, у нас производство октана превышает потребности очень сильно, эфир этот… он тоже много где используется, хотя вообще-то он довольно вредный – и его мы сколько угодно произвести можем. А так мы избавимся от не очень нужных нам излишков и в то же время не дадим фашистам запасти топлива для, например, войны с нами. И даже потренироваться перед войной не дадим: для их танков этот бензин тоже… не очень подходит.
– Они запасут в это время румынскую нефть.
– Ну я же не обещаю сразу рай на земле построить. А вот если под поставки такого бензина у немцев еще и станков для ФЗУ поднабрать…
– В прошлом году Германия поставила в СССР примерно шесть с половиной тысяч станков, а для ФЗУ нужны уже десятки тысяч…
– Так давайте у них не уникальные станки закупать, а дешевый ширпотреб. И нам хорошо, и снова нам хорошо: их промышленность будет делать нам дешевые станки, а для себя, для своей военной промышленности станки делать уже не сможет. Гитлер сам загнал себя в ловушку: немцам сейчас, чтобы к войне подготовиться, придется серьезно так военную промышленность развернуть на мирные рельсы. Или так, или танки конной тягой по полям гонять…
– Вера Андреевна, мы тогда поручим вам решить вопрос с поставками химпосуды для школ, Вячеслав Михайлович вам помощь людьми окажет. А насчет станков для ФЗУ мы еще подумаем. И если вы насчет бензина такого все верно рассчитали… в любом случае до нового учебного года два дня осталось, считая и воскресенье, так что даже если на неделю или на месяц с решением вопроса мы задержимся…
Когда совещание закончилось, Лаврентий Павлович подошел к Сталину:
– Я что-то не совсем понял, в какую ловушку и как Гитлер себя загнал. Но, судя по всему, я один этого не понял.
– Не переживай, – усмехнулся Иосиф Виссарионович, – тут никто, кроме Струмилина и, пожалуй, меня этого не понял, а мне Станислав Густавович только вчера вечером все разъяснил. Старуха, конечно, сильно все упрощает, но… Ты к Славе подойди, он тебе все подробно растолкует. Только ты это… сам знаешь, Слава на язык остёр, так ты сразу ему в морду-то не бей.
– Да вроде я и не собирался…
– Шутка это. Хотя вчера и появилась у меня такая мысль, так что выслушай его спокойно. И, главное, до конца…
Глава 14
Вернувшись домой поздно вечером, Лаврентий Павлович увидел свет в окне у соседки, причем свет горел на первом этаже, в «зале» – и через приоткрытую форточку он услышал тихий звук музыки. Подумав, он позвонил в ее дверь:
– Что, не спится? Я вижу, что ты вроде не спишь, подумал, может чайком напоишь – а то мои-то давно уже все спят, будить их как-то…
– Заходите, конечно, мне воды не жалко. Может, чего-то посущественнее? Даша сегодня расстаралась: подругу привела, повара – так ужин у нас лучше, чем в ресторане каком… подруга эта как раз в гостинице «Москва» поваром работает, она, похоже, понемногу готовить просто не
