но от него отмахнулись, сунули под нос кусок копчёной рыбы:
— На! Иди гуляй!
Фикс вернулся к Насте — она отправила его назад. И, пока Кирилл не вышел на крылечко, пёс носился туда-сюда. А когда, в конце концов, появился тот, кого звали, Настя поощрила Фикса кормом, делясь с Малышом:
— Ай, молодец Фикс! Хорошо!.. — и пожурила Кирилла. — Почему не идёшь, когда тебя зовут?
— А-а-а, надо было? Я думал, он просто играет, — почесал бороду Карамзин.
— Ну вас! Спорщики! Случись что — не дозовёшься, — Настя зашла в домик, взяла полотенце: — пойду поплаваю.
— Э! Ты бы не ходила одна…
Дядя Гена выглянул, хохотнул:
— Настюху можно и на медведя выпускать! Её никто не тронет.
Настя показала Кириллу язык:
— Понял? Я никому здесь, даже медведям, не нужна. Фикс, Малыш, рядом!
Хозяин обнял гостя за плечи, развернул в сторону двери:
— Пошли, ещё по одной! С ней Малыш, получше ваших московских бодигардов.
Мужчины исчезли в доме. А Настя дошла до берега реки, сняла сарафан, собакам приказала лежать на берегу, охранять одежду, поплавала недолго и вернулась. Накинула полотенце на плечи, отжала волосы. Псы валялись в траве, игриво покусывая друг друга.
— Фикс! Слушать! — прозвучала команда, и пудель мгновенно превратился в статую. — Где Кирилл?.. Молодец! Ждать!.. Зови Кирилла!.. Хо-ро-шо! Зови Кирилла!
Махнула рукой в сторону домика. Фикс подумал и полетел белым облаком по обозначенному маршруту, за компанию Малыш тоже припустил к домику. А Настя надела сарафан и принялась ждать гонца: удастся ли Фиксу привести «помощь»?
— Моя душа, она вот тут, — дядя Гена тыкал пальцем себе в грудь. — А у тебя где она, скажи? Ты же западник! Нахватался, понимаешь, вот этого всего: «Деньги, деньги!»… Да что там, если бы не твой батя, откуда бы ты их взял?
Кирилл на провокации не вёлся, наоборот, вызовы его заводили, и он становился более сосредоточенным:
— Туше! Но, минуточку, во-первых, поиск индивидуального в абстрактном — это смешно. Ты думаешь, что культура: архитектура, литература, музыка — вот это всё чисто наше? Ни-фи-га! Петра Первого помнишь? А Екатерину Вторую? — дождавшись кивка собеседника, Кирилл удовлетворённо воздел палец. — Именно! Мы поглотили чужую культуру, переварили её и родили своих Мельникова, Тона, Чичагова…
Кирилл загибал пальцы:
— Шехтель… Да, из обрусевших немцев, но в доску же свой… Ты думаешь, модерн легко ваять? Да если бы не он, Москва была бы похожа на… на…
Пришлось опустить голову и посмотреть вниз — Фикс схватил его за штанину и опять тянул на улицу:
— Брысь! Фу! Иди гуляй! — пёс отстал, смылся на улицу, исполняя приказ «гулять», и Кирилл вернулся было к спору, но потерял нить. — … Забыл, блин…
— Ты мне про Шлехтеля не говори, кто в России-матушке живёт, — наш, свой… Он душу поменял, ты понял? А ты не смейся. Кстати, один англичанин… где-то восьмидесятые… жил у нас, на Урале, имя забыл… Писал про отца и сына… Отец учил сына вести самолёт, и малой посадил-таки его…
Кирилл загрузился задачей, чесал затылок, вспоминал, пока имя не всплыло:
— Олдридж, что ли?
— Во! Он самый! Ты видел этот фильм? К нам сюда его привозили, я помню, ездили в Зыково, там клуб есть… Ы-ы-ы, коровы гуляют сейчас, нету клуба…
— Фашисты разбомбили? — спросил Кирилл, и собеседник замолчал, уставился карими глазами на визави:
— Что разбомбили?
— Клуб.
— Какой клуб?
— В котором фильмы показывали.
— А?..
Кирилл ждал, посмеиваясь и набивая рот закуской. Белов, наконец, сообразил, расплылся в улыбке и погрозил пальцем:
— А-а-а, уконтрапупил! Быстро учишься!
— «Айп — бен — гим»! — хмыкнул Кирилл, вспоминая заклинание из мультфильма про ученика морского царя. — Вот то-то же! Ваши деревни строили ссыльные. А развалил кто?
Мужчина опять погрозил пальцем:
— Я — те!.. Мал ещё рассуждать… Ты сам сначала что-то построй. Слабо?
— Пф, я строю!
— А ты здесь, на Урале построй, для простых людей, — дядя Гена разлил по рюмкам очередную порцию, предчувствуя рождающийся тост.
Кирилл сделал изумлённый вид, развёл руки, хотя ещё вчера об этом думал:
— Для кого я буду строить? Даже ваши охотничьи домики пустуют почти весь год… Хрен сюда к вам доберёшься без вертолёта…
— А ты придумай, создай. Я считаю так: ты пользуешься благами — верни стране хотя бы часть, что можешь, — мужчина откинулся, облокачиваясь спиной в тесном пространстве о шкаф, возле которого сидел. — От каждого — по крохе, как мы страну поднимали, по кирпичику… Как Настюха сюда ездит, для чего? Чтобы поддержать эту землю, её землю, свою, нашу… Ты скажешь, что она ничего не строит, а я так тебе скажу…
Кирилл дёрнулся на табуретке, Фикс снова тащил его за штанину, рыча:
— Фу! Иди гуляй!.. Я тебе, дядя Гена… Да что такое⁈
Фикс звонко залаял, от чего мужчины поморщились. Пёс метнулся к двери, встал рядом, обернулся и тявкнул снова, мол, чего сидите дурни? Мужики переглянулись, и Кирилл, сидевший к выходу ближе, поднялся:
— Я сейчас.
Его слегка занесло по дороге, он вышел на крыльцо, ожидая там увидеть Настю, но её не было видно.
— На-асть! Ты где?
Ему не ответили, зато Фикс с Малышом игрались неподалёку.
— На-ас-тя-а! — снова позвал в пустоту. Позади него Белов чиркнул зажигалкой, раскуривая сигарету. — А где Настя?
— Купается, наверное, — флегматично пробасил мужчина.
— Собаки тут, а она купается? — медленно соображал Кирилл. — Эй, Фикс, где Настя?.. Настя где?
Псы прекратили играть, пудель навострил уши, прислушиваясь к знакомому имени, тявкнул и побежал в сторону реки.
— Твою ж мать! — Кирилл криво шагнул по ступенькам, оступаясь, однако справился к головокружением и тяжело побежал за собаками. — На-а-с-тя-а-а-а-а! Настя!
Видя такое дело, и дядя Гена быстро, как мог, последовал за парнем.
До реки было метров пятьсот, за которые Кирилл начал выдыхаться, но нарастающий страх не позволял сбавлять темп. Девушка не откликалась, и, более того, прибежав к реке, Фикс засуетился на берегу, нырнул с обрыва вниз и залаял. Усмиряя холодеющие руки и ноги, Кирилл взглянул сверху, всё ещё надеясь, увидеть под обрывом Настю, но и там её не было. Знакомая лёгкая кофта висела на каком-то сучке недалеко от берега, возле неё и прыгал Фикс.
Хмель моментально испарился, и Кирилл слетел с обрыва, не чувствуя царапин от колкой травы, заорал всё то же имя, но река текла на восток, как обычно, не открывая тайну исчезновения Насти. Кирилл застыл, не веря себе и своей догадке, начал медленно покрываться холодным потом. Догнавший его дядя Гена добавил своё к липкому ужасу:
— Нашлась? Где Настя?
— Она… — Кирилл не мог ничего сказать:
