это даже и не землянин. Рожки-то у нас, не растут.
То у меня в медблоке, то у Мишки в оружейке мы душу только и отводили. Примем не пьянства ради, а здоровья для и русские песни поем. И ведь отпускало — такое в них волшебство намертво зашито...
Однажды сражение у какой-то незначительной в стратегическом плане планетки третий день уже шло. Настоящая в общем битва за избушку лесника.
Батальон космодесанта, куда я и Коромыслов были приписаны, в капсулы упаковали и роем на полудохлый линкор Черных понеслись мы местной звездой палимы.
Когда наша капсула в борт этого уже почти не огрызающегося своими орудиями изделия онейцев врезалась, я даже язык прикусил. Какой я к лешему космодесантник! Доктор я! Доктор! Почти гражданский человек по сравнению с рядом сидящими громадинами. Нет, так-то они, самоназвание их мне и не выговорить, габаритами от меня не сильно отличаются, но столько всего сейчас на них навздевано...
Я же в обнимку с универсальным батальонным диагностом сижу. Он и определяет тут, что и как лечить надо. Моё дело приложить его только к страдальцу. Но, тут такая местная заковыка, у этого прикладывающего сертификат медика должен быть. За годы войны таких здесь здорово повыбило, а не надо нас вместе с десантниками-штурмовиками в первых рядах на убой посылать, вот Белые и кем попало дыры затыкают. Комплект-то фигурок в начале партии должен полным быть.
Мишке повезло больше. Он на корабле-матке остался. Оружейники тут на штурм не летают. Они в тылу свои тельца холят и лелеют.
Пробили мы борт, через раскрывшиеся створки в какой-то коридор как горох из дырявого мешка посыпались. Мне последнему выходить, вот я и не тороплюсь.
Через полсотни шагов и началось...
Видеть я это не вижу, но — слышу хорошо. В какой-то подсобке меня разместили — сиди тут, раненых сами к тебе таскать будем. Взводный у десантников умный попался, не дурак без соображения.
Пары минут не прошло, а уже у меня есть работа...
Картридж один за одним я только и менял следующие пять часов. То диагностический батальонник досуха высадит, то новый лечебный ему подавай. Хорошо, что этого добра у меня как у дурака махорки.
Батальон, в составе которого наш взвод был, почти на половину убавился, так что было мне чем заняться. Только с одного места на новое за десантниками перейду, а мне уже работу тащат.
Так вот, пока мы с линкором возились, корабль-матку и угостили тяжелыми торпедами. Вот тебе и тыл...
После зачистки линкора нам даже возвращаться было некуда. Мобильный ИИ, который на корабле онейцев установили, так нас с трофеем и куда-то утащил. Куда? Я ещё не до конца понял. На ремонтную базу какую-то. Тут все чужой техникой за милую душу воюют. Восстановят её и в бой бросают.
Это всё понятно, а вот с Мишкой что?
Успел он эвакуироваться?
Глава 64
Глава 64 Попал...
Попал! Попал! Попал!
Вот уж точно попал...
Чёрт, черт, черт!!!
Идентификатор не работает!
Он же — не убиваемый, вечный. Меня должен был пережить, а как оказалось — нет. Я — жив, он же — сдох...
Я вертел в руках свой браслет, на сенсорные панельки по очереди нажимал, постучал даже идентификатором по металлическому столбу ограждения — ничего не помогает. Обычно по чему-то постучишь — начинает сломавшееся функционировать, а тут не сработал и этот проверенный магический метод. Может, он только дома действует? В этом мире совсем другая магия? А, если нежно потереть браслет? Всё равно - результат как был, так и остался нулевой.
Мёртв. Ни ответа, ни привета...
Что делать? У меня в этом браслете — всё. Он и как паспорт. Он и как кошелёк. Он и как подобие военного билета. Он и как... всё. Всё, что можно себе представить.
Без него — хуже, чем голому.
Сейчас я от дома за тридевять три раза по девять земель, а — ни денег, ни документов, ни возможности с кем-то связаться.
Повредился он во время боя на линкоре? Батарейка, если она там есть, села?
Гадать о причине поломки браслета можно было сколько угодно.
Спросить ещё кого-то? Сто раз уже спрашивал...
Хорошо, что поняли меня тут некоторые. Один из десяти, а остальные только глазами хлопали. Общий язык далеко не все знают, да на нем и много не пообщаешься, так, только на примитивно-бытовом уровне. Коммуникатор — основное средство общения.
Ответ один — не бывает такого. Идентификатор — вечный, не убиваемый. Испортить его как-то невозможно.
Если бы я ещё тут со своим отрядом был, с нашими, с землянами, тогда — беды никакой нет. Тут же я — один, леший знает где. Кругом — сплошные инопланетники.
Подтвердить даже мою личность некому.
А может, ты голубок, вообще на стороне онейцев воевал? Пока мне такого вопроса не задавали, но могут.
Наши раненые с линкора — в медицинских капсулах где-то в госпитале, командир группы, в которую я входил — на небесах, десантники-штурмовики — куда-то умотали, а я один по плитам космодрома туда-сюда вышагиваю.
Даже выйти отсюда никуда не могу — идентификатора у меня нет.
Скоро меня, подозреваю, загребут под белые рученьки. Шляется тут непонятная личность, ещё и странные вопросы задает.
Идентификатор де у него сломался. Не бывает такого, он — не убиваемый, вечный.
Есть ещё хочется. Пить — тоже. Спать — само собой...
Это ещё чего?
От какого-то большущего ангара куда-то раненых на носилках тащили. Много. Носильщики по трое в ряд нескончаемой вереницей шли. Тут такое бывает — кого на носилках, кого на гравитележках — одновременно могут и примитивные, и высокие технологии использоваться. У штурмовика в руках лазерное ружье, а на поясе — допотопный нож.
Почему раненые в ангаре оказались — мне совсем не интересно, но вот куда их тащат? Да без разницы, лишь бы с космодрома. Выберусь отсюда и сориентируюсь, а здесь, точно скоро в клетку упакуют.
Я бочком-бочком пробрался к быстровозводимой модульной конструкции, затесался между индивидами, что по двое носилки с раненым брали и в общий поток пристраивались.
Кого только среди носильщиков не было — как у Ноя на ковчеге.
За ручки цап и вперёд. Мой напарник даже что-то прошипел по-своему. Типа — осторожней надо. Тебя только я не спросил, зелененький...
Выходящих с носилками не проверяли,
