— Ну, смотря что значит «близко».
Этот парень начал бесить Кнутаса. Комиссар терпеть не мог людей, которые нагло врали ему прямо в лицо.
— Что вы имеете в виду?
— А что значит «близко знакомы»? Я, например, не могу точно сказать.
— Вы сказали, что вы с ней иногда болтали.
— Это правда.
— Так что, между вами нет более близких отношений?
— Я считаю, что нет.
— Дело в том, что до нас дошли сведения, подтверждающие обратное. Нам сообщили, что вы с ней встречаетесь. То есть у вас с ней роман.
Том Кингсли помрачнел:
— И кто распускает такие грязные слухи?
— Этого мы вам сказать не можем. Это правда?
— Кто, чёрт возьми, такое себе позволяет? Это же просто бред!
— Вы не ответили на мой вопрос. Вы состоите или когда-либо состояли в интимных отношениях с Фанни Янсон?
— Вы что, с ума сошли? — взвился Кингсли. — Вы о чём меня спрашиваете? Состою ли я в интимных отношениях с Фанни? Да она же, чёрт побери, ещё ребёнок!
Кнутас начал терять терпение.
— Именно об этом мы вас и спрашиваем, и у нас есть на то причины, — сдержанно сказал он. — Отвечайте на вопрос.
— Ну конечно нет. Мы с Фанни — хорошие друзья, ничего больше. И не надо распускать слухи, что мы встречаемся.
— Почему при нашем первом разговоре вы не упомянули о том, что вы с ней обнимаетесь?
— Да не обнимаемся мы!
— Но такое бывало?
— Ну, может, я её разок-другой и приобнял, чтобы утешить. Ей нужна поддержка. У девчонки такие проблемы дома! Мамаша пьёт, папы нет, сестёр-братьев — тоже. У неё даже друзей нет, она совсем одна. Понимаете? Одна! — Том Кингсли здорово разозлился.
— То есть вы отрицаете, что состоите в близких отношениях с Фанни Янсон, правильно я вас понимаю?
Тот лишь сухо кивнул в ответ.
— А как вы тогда объясните, что некоторые думают, что между вами что-то есть?
— Это их проблемы, у них больное воображение. Мужчине нельзя уже и посочувствовать девчонке! Бред какой-то! Это вам Агнета наплела? Агнета Стенберг?
Кнутас и Карин удивлённо посмотрели друг на друга.
— С чего вы взяли? — в один голос спросили они.
— Да потому, что она меня ревнует! Уже несколько месяцев ходит за мной по пятам, хотя я ей сказал, что она меня не интересует. У нас недавно была вечеринка для сотрудников, так она ко мне начала приставать, пришлось послать её куда подальше.
Кнутас не переставал удивляться языковым способностям Тома Кингсли. По-шведски он говорил идеально. Если бы не едва заметный акцент, его можно было бы принять за чистокровного шведа.
Когда допрос закончился, Кнутас почувствовал разочарование. Он рассчитывал застать Кингсли врасплох, вывести на чистую воду. Однако не тут-то было!
Понедельник, 3 декабря
На Готланд Юхан так и не поехал. «Может, оно и к лучшему», — с горечью подумал он. За все выходные Эмма ему ни разу не написала. А как хорошо им было вместе в последний раз! Он не мог её понять. Только бы её не одолели сомнения!
Командировок на Готланд у Юхана тоже не намечалось. Стоило Гренфорсу заинтересоваться убийством на Готланде, как расследование застопорилось. К тому же в понедельник на Медборгарплацен на Сёдермальме произошла страшная трагедия. Вечером в редакцию поступило сообщение: какой-то ненормальный разбушевался, круша всё на своём пути, и убил человека железной трубой. Пятеро пострадавших, среди них грудной младенец. Благодаря звонку «Региональные новости» узнали об этом практически в тот момент, когда произошло несчастье. Юхан срочно выехал на место происшествия вместе с оператором, а по дороге успел переговорить по телефону и с полицейскими, и со службой спасения, и с редакцией.
Оператор вела машину быстро, умело лавируя, чтобы выиграть время, пару раз даже нарушила правила, но это было необходимо. Она внаглую припарковалась прямо на Медборгарплацен и молниеносно достала камеру.
Врачи «скорой помощи» и полицейские уже успели прибыть на место. Часть площади оцепили, толпы зевак с сочувствием наблюдали, как пострадавшим оказывают первую помощь.
Юхан взял интервью и у полицейских, и у свидетелей, которые рассказали, что мужчина ни с того ни с сего стал кидаться на прохожих. В конце концов он бросил трубу и ринулся в подземный переход у станции метро. Движение было остановлено, полицейские с собаками обыскивали вагоны и перроны.
Когда Юхан вернулся в редакцию, там уже кипела работа. Гренфорс разговаривал по двум телефонам одновременно, продюсер эфира бегал между монтажными блоками, чтобы успеть смонтировать сюжет, пытаясь при этом общаться с журналистами из национальных новостей, которые, естественно, тоже напряжённо работали над освещением событий на Сёдермальме.
Программы новостей пытались сотрудничать: интервью раздавались разным репортёрам, операторы обменивались кадрами. Кадры, отснятые «Региональными новостями», конечно же, интересовали всех, потому что именно их оператор прибыл на место первым. Ведущий программы срочно пытался найти подходящих людей для интервью в прямом эфире; вызвали начальника управления полиции, а также руководителя благотворительной организации по оказанию помощи бездомным, поскольку многие решили, что мужчина не имел определённого места жительства. Его, кстати, пока не задержали.
Эта новость заполнила весь эфир. В метро царил хаос, поскольку всё произошло незадолго до часа пик, когда сотни тысяч жителей Стокгольма добирались домой с работы.
«Региональные новости» работали в прямом эфире прямо с Медборгарплацен, куда уже начали стекаться люди, чтобы зажечь свечи и возложить цветы на место несчастья. Жертв к этому времени стало больше — грудного ребёнка спасти не удалось, он скончался от полученных травм.
Возвращаясь на метро домой, Юхан в очередной раз поражался тому, в каких специфических условиях приходится работать журналистам. Разыгрывались настоящие трагедии, но чувства отходили на второй план, и самым важным становилось освещение происходящего. Профессиональный интерес заслонял собой личное, но в этом не было злорадства гиены, торжествующей над своей добычей, как утверждали, исходя желчью, ненавистники средств массовой информации. Юхан полагал, что большинством журналистов, включая его самого, движет просто-напросто желание рассказать историю, своевременно дать достоверную информацию о происшествии. Каждый репортёр нёс ответственность за то, чтобы собрать наибольшее количество материала и всесторонне осветить событие.
Попав в редакцию, материал подвергался тщательному изучению, и вместе с редактором обсуждалось, что стоит выпускать в эфир, а что нет. Снятые крупным планом фотографии пострадавших, интервью с находившимися в шоковом состоянии людьми не шли в эфир, как и то, что могло нарушить закон о неприкосновенности личности.
