хлопнув себя по лбу, окликнул путника. Карл вернулся, достал из-под рубахи какую-то вещь на цепочке, показал. Пропуск, наверное.
Стражник вытащил из-под стойки увесистый том, пролистал, схватил окурок и ткнул в страницу. Тут же замахал на дымок руками и поспешно выставил книгу наружу из-под навеса, под дождь.
Карл рассмеялся — это было слышно даже здесь.
Постовой залился краской, отыскал карандаш, что-то записал на страницах и махнул рукой. Карл, всё ещё смеясь, вошёл в ворота.
— Идём, идём! — заторопила Марта. — Я уже мокрая вся!
Для верности они выждали ещё пару минут, а затем побрели по раскисшей дороге. Хитринка ужасно жалела, что избавилась от старой накидки: залатанная и выцветшая, та хотя бы защищала от дождя, не то что шляпка, купленная у старьёвщика.
— Добрый день, — сказал Прохвост охраннику, и тот поднял глаза. Если бы они прошли молча, наверное, и не заметил бы.
— Кто такие, куда путь держите?
— Злорад, Плутня и Матильда, — ответил за всех Прохвост. — Идём в гости к дядюшке.
Стражник мельком поглядел на пропуска, достал промокшую книгу с прожжённым пятном посередине листа, кое-как вписал имена карандашом, царапающим влажную бумагу.
— Ну, проходите, — вздохнул он. — Да по улицам не особо шляйтесь, неспокойно сегодня.
— Почему это неспокойно? — тут же спросила любопытная Марта, но Прохвост потянул её за шиворот.
— Не отвлекай человека от работы, сами разберёмся.
И когда отошли, добавил вполголоса:
— Пропустили — и отлично, уходить нужно скорее. Будешь долго крутиться у стражника перед носом, он ещё заподозрит неладное. Мы и так по чужим пропускам.
Карл ожидал в ближайшем переулке, стоя у стены.
— Пробрались? Ну, двигаем дальше. Нам к северо-восточной башне.
Дома в городке оказались невысокими, самое большее в два этажа. На крыше каждого были установлены баки.
— Это для чего? — спросила Марта, указывая пальцем.
— Для сбора дождевой воды, наверное, — ответил ей Прохвост. — У нас на болотах тоже бочки у каждой хижины.
— Угу, — кивнул Карл. — Не каждый город теперь может похвастать наличием реки, да и не каждая река годится на то, чтобы её водой пользовались. Я и сам в дождь выкатываю бак из сарая. Хорошо хоть дожди ещё часто идут.
Улицы в городке оказались узкими, но чистенькими, аккуратно вымощенными битым кирпичом. У северной стены возвышались прозрачные, с металлическими рёбрами тела теплиц, выглядывая над низкими крышами домов.
Дома носили следы побелки, пережившей зиму и пока не подновлявшейся. На главной улице всё было не так плачевно, но в переулках мелькали брошенные, потемневшие здания с заколоченными, а то и выбитыми стёклами. Стена одного и вовсе рухнула.
Лишь раз или два им навстречу попались прохожие. Бедно одетые, они торопливо шли в сторону теплиц.
— Кажется, это место, — задумчиво произнёс Карл, почёсывая затылок. — Ох, и во что только я ввязался!
Впереди темнело солидное каменное строение, напоминающее скорее хранилище, чем жилой дом. На первом этаже была открыта лавка. Там горел свет, и сквозь чисто вымытое стекло виднелась скучающая девица за прилавком, ряды бутылок за её спиной, пара бочонков у стойки и пустующие столики, один из которых протирала женщина средних лет.
К левому боку здания прилепилась пристройка, совсем крошечная, и ступени вели вниз. Несмотря на дневное время, мигали светом круглые лампочки вывески. Под буквами были нарисованы чёрные усы с подкрученными кончиками.
Карл спустился первым, едва не поскользнувшись на мокрых истёртых ступенях, и остальные пошли следом. Хитринка и сама бы не удержалась на ногах, если бы Прохвост не держал её так крепко под локоть.
Внизу хоть и горел свет, но такой тусклый, что глаза привыкли к нему не сразу. Хитринка, моргая, вертела головой, пытаясь хоть что-то разглядеть. Здесь тоже был зал со столиками, но побогаче, под мшисто-зелёными тяжёлыми скатертями. У стены — деревянный помост. Из дальнего конца помещения к ним уже направлялся человек в тёмном костюме.
— Сожалею, но мы ещё закрыты, — вежливо сказал он. — Или вы по другому вопросу?
— Мы ищем папашу Ника, — ответил ему Карл.
Человек едва заметно склонил к плечу светлую голову с тщательно уложенной, волосок к волоску, причёской.
— Как вас представить?
— Да как распоследних болванов, которые даже не знают, зачем они здесь. Или как друзей Каверзы. Сам решай, что лучше.
— Пожалуйста, располагайтесь, — с невозмутимым лицом сказал незнакомец. — Я скоро вернусь.
Он ушёл, плотно прикрыв за собой дверь тёмного дерева с непрозрачным стеклом. Раздался грохот — это Марта потянула стул, чтобы усесться. Сиденье обтягивала ворсистая ткань в тон скатертям и занавесу у сцены. На спинке тоже была мягкая овальная вставка, окружённая резьбой.
— Не садись… — начал было Прохвост, но запоздал. — Ты же вся мокрая, — закончил он огорчённо.
— Так ведь он же сам предложил сесть, — весело ответила Марта, болтая ногами. — Кто же ему виноват. Садитесь тоже!
Но остальные предпочли постоять. Впрочем, незнакомец скоро вернулся.
— Пожалуйте за мной, — попросил он.
И они пошли следом, только прежде Карл поднял упавший с грохотом стул, с которого неудачно спрыгнула девчонка. Сама она ничуть не смутилась, Карл вроде бы тоже, потому извиняться пришлось Прохвосту. Но работник этого заведения, или кто он там был, не подал и виду, что случившееся хоть как-то его огорчило.
Лестница теперь вела наверх, и они, должно быть, оказались внутри большого здания, только с противоположной от входа стороны. За ступенями тянулся коридор без окон, освещённый смешными лампами, похожими на факелы в медных стойках. Шаги глушил толстый зелёный ковёр, пружинящий под ногами, как кочка в трясине. По левую руку шли двери, и было их больше, чем пальцев на руке. Справа двери встречались реже.
Наконец их провожатый остановился, распахнул очередную створку, но внутрь не пошёл.
— Входите, — пригласил он.
Карл решительно шагнул через порог. Марта, подпрыгивая, бесстрашно двинулась следом. Хитринка чуть помедлила, самую малость, затем машинально вытерла ноги о ковёр и тоже вошла.
Комната оказалась уютной: слева и справа возвышались шкафы с открытыми полками, где стояли книги и безделушки — какие-то за стеклом, а иные просто так. Всю стену впереди занимало окно, и за прозрачными занавесями виднелись пересекающиеся линии рамы. У окна стоял стол, такой большой, что на нём можно было спать, а за столом в кресле сидел человек. Он поднялся навстречу вошедшим.
Хитринке показалось знакомым его лицо с седыми, пожелтевшими от табака усами, этот серый цепкий взгляд под густыми бровями, зачёсанные набок волосы, прежний тёмный оттенок которых ещё можно было угадать. Но где она могла встречать этого лощёного господина, если почти всю жизнь провела на болотах?
— Ну здравствуй, Карл, — между тем сказал
