Тогда, почувствовав в руках ствол и власть, Аспирин отпрыгнул назад на два шага.
«Вынести ему мозг, и весь базар, сука!»
Но Хохмачов, вернее, то, что от него осталось, сидел неподвижно и прижимал к груди уродливую руку, словно баюкая новорожденного младенца.
– Постой, – словно опомнившись вдруг, попросил он. – Я все расскажу, тебе. Не стреляй, пожалуйста. Я болен. Я просто болен!
– Чё, в натуре? – Злость, долго сдерживаемая Аспирином, теперь пенилась и клокотала. – А свинцовой пилюлей не полечить тебя меж зубов?! Могу, впрочем, и без трещетки устроить лоботомию. Хирургической методой, сиречь тесачком в лобешник. Не попрет?
– Стой, стой же! Ну прошу… Вот, смотри! – Хохмач выпустил клешню, которая резво поползла по полу и, достав из-под одежды ветхий наладонник, по полу толкнула его к сталкеру. – Там все, все записи того дня и последних лет. Вот батарея, неродная, Агаш приволок вчера.
– Агаш? Мутант-кинетик? Тебе?! Ты с ними, что ли? Ну-у, с-сука…
– Я объясню, объясню! – запричитал Хохмачов. – Ты ПДА только возьми… Много видел зомби, которые пользуют ПДА?.. И автомат мой забери тоже. Вот он, в углу. Мне так спокойнее будет. Да и тебе…
Аспирин осторожно отступил еще дальше, осмотрелся. Потом подобрал прибор с батареей, оружие, буркнул:
– Ну, я жду. Объясняй!
Ощущение АКМа в руках немного успокаивало натянутые нервы. Ярость медленно сходила на нет. Опустив голову, Хохмач принялся говорить…
История Хохмача
– В Зоне я поселился уже давно. Как ты верно приметил – сразу после смерти. Со смертью, однако, возникли сложности, описать которые с ходу непросто. Говоря откровенно, я подорвался на гранате. Самого взрыва не помню, только куски. Хорошо помню, что за ноги будто дернуло и тело словно бы растянулось. Следом горячо стало, столб огненный перед глазами! По голове резануло, а потом вспышка белая и… словно падаю. И все. Отключился, пропал. Не помню ничего, сколько так был. Потом в себя пришел. Холодно мне, и воет кто-то рядом. Подниматься начал – больно. Очень ноги обгорели, вместо глаза дырка. А на левую руку и смотреть страшно. Я такого не видел отродясь. Думал, все, пропал совсем. А тут еще собаки светящиеся рядом ходят. А самому муторно, тяжко, и внутри ворочается что-то странное, чужое что-то живет. Хотел было от собак уползать, да они как меня услышали, ко мне ходу дали. Я и с жизнью распрощался уже, только вижу – не подходят. Рычат и пятятся, уши прижали, скулят, трясутся. Я и рад-радешенек, что не лезут. Хотел выбираться назад, да только чувствую – к собакам тянет, и всё тут. Ну я и шагнул…
Хохмач вдруг осекся и вздрогнул, плотнее прижимая изуродованную конечность.
– Потом ад кромешный был! Ничего не понимаю, только чувствую, рука эта сама псину рвет на куски да мясо сырое, теплое еще тащит в рот. А псина тупит, словно под гипнозом. Видят собаки, что я мочу их, но все равно ко мне лезут, поджав хвосты, скулят, глазами сверкают, но лезут на смерть, не сопротивляясь. Я ем. Мне и противно вроде, да вдруг и понравилось. И хорошо стало так, раны заживают на глазах. Спокойно сделалось, сладко…
Потом уже под вечер, как стал дорогу назад искать, отпустило. Противно так на душе. Понимаю, не то со мной что-то. Какая-то чужая жизнь поселилась. Ночлег бы найти, остановиться, боязно в Зоне ночью. Так и шел вперед, куда глаза-то глядели… Долго. Сначала шел, а как стемнело – бежал, да быстро так, аж сам удивлялся. Дошел до границы. И вижу вдруг – погранцы. Патруль периметра ковыляет. Ну я к ним, да и… Эх-х…
Приступ кашля снова оборвал рассказ.
– Помогите, кричу, ранен я, а они как давай шмалять по мне очередями и орут благим матом: «Мутант, сука, мутант! Пали! Мочи!» Всех их убил я тогда…
Аспирин не нашелся что ответить. Да и что говорить. Мутант. Редкий случай, когда, превратившись в чудовище, человек сохраняет остатки разума. Вопрос лишь в том, сохраняет ли? Аспирин помнил рассказы, услышанные от сталкеров. Бачили братишки за стаканом мутного пойла, что встречался им некий необычный уродец, похожий на горбатого человека с огромной перегнутой рукой. Все говорили по-разному – на кого-то монстр нападал, а когда просто просил еды или воды. Один сталкер видел урода издали, не спеша поедавшего свежий труп заплутавшего погранца. Выходит, Хохмач теперь он. Мутантище, сука, людоед. И сколько же годков? Да порядочно уже. Минимум три, а может, и больше…
– Ну, Саня, – вздохнул старик, – вот, собственно, так и сдох я… Не слишком стоящая история. Ты сам-то как здесь оказался?
– Да вот, туристов вожу, атракционы показываю, – Саня почесал затылок.
– Чё, в натуре? – вправду удивился Хохмач. – Ну и где твои… спутники?
Аспирин втянул носом сопли.
– Там-сям.
– Не доверяешь?
– А должен?
– Ну, понимаю.
Аспирин резко усмехнулся и решил сгладить неловкость.
– Хорошо тебе, раз понимаешь. А я вот ни хрена этих туристов не понимаю. Балакают, блин, на своем…
– С иностранцами базарить легко, коли вы в одной группе, – неожиданно упрекнул его Хохмачов. – Не, в натуре, не угарай. Вот, помню, в семьдесят пятом служил я в Венгрии. Мы тоже с местными гундоносыми не понимали друг друга. Но как-то ужрались в щи, и, поверишь, настройка прошла на автомате. Бочку вина двухсотлитровую уговорили влёт, за одну ночь: семеро советских срочников и пятеро мадьярских селянок. Говорили потом. Правда, мало. Но все, знаешь, понимали… Так, значит, иностранцы с тобой пошли? Ну, молодец Рыжняк, осилил. Я думал, сначала богатеньких соотечественников приведет. Якутов там или москвичей с баблом. А он все же заморскую клиентуру надыбал. Молодца! Прирожденный, можно сказать, талант. К наебалову. Бизнесмен, сука, доморощенный.
Рассказывая про иностранцев, Хохмач лукаво улыбался. Однако Аспирин резко помрачнел.
– А ты откуда про Рыжняка и туристов знаешь? – спросил он, рефлекторно кладя руку на автомат.
Урод помолчал.
– Скрывать не буду, – сказал он затем, – однако и ты меня, брателло, расстраиваешь. Неужели не допетрил еще, кто я такой?
* * *
Автомат Аспирина дернулся, однако от выстрела сталкер руку удержал. Извилины в голове бесновались. «Да ну нах!» – прошептал себе сталкер.
– Хозяин Стикса, – ответил он на вопрос Хохмачова.
Урод довольно кивнул.
Сталкер Хохмачов. Безраздельный властитель пространственной аномалии. Существо, которое по большому счету являлось целью их путешествия.
– Ты ствол-то убери, – миролюбиво сказал Хохмачов, – вряд ли он тебе поможет.
– А ты что же шугался так, когда я в первый раз навел? – сглотнув, проговорил сталкер.
Хохмачов покачал головой.
– Да как тебе сказать, брателло. Ты ведь если бы палить начал, то не остановился бы, верно? Зашмалял бы всю обойму мне в рожу, а потом свалил. С кем бы я базарил тогда?
