пригласить, мне, гм, в помощь. Всё вдвоём нести службу намного веселее, чем одному», — подумал я.
Но, посмотрев на улыбку тестя, постарался столь сладкие мысли оставить в стороне, ибо сейчас начинался очередной раунд «Большой игры».
Стало очевидно, что противоборствующая сторона вывела на игровое поле новую фигуру, которая, по их мнению, должна была, по их задумке, сломать волю к свободе Саши Васина. И в своём прогнозе я не ошибся. Не прошло и пары секунд, как товарищ Мячиков, присев на стул, приступил к вербовке.
Минут через пять появился Петров, что присоединился к разговору, суть которого сводилась к одному: «Давай мы, Саша, отсюда уедем, туда приедем, а там уж видно будет».
Я на это пойти не мог, а потому, внимательно всё выслушав, ответил всем четырём командирам и начальникам одним ёмким словом:
— Нет! — а потом подумал и добавил: — Так что не упрашивайте.
— Саша, страна ждёт от тебя результатов. Я уполномочен сказать тебе, что с нашей стороны будет всяческая поддержка, — не приняв мои доводы, заявил Мячиков и, вопросительно посмотрев на меня, произнёс: — Что не так? Тебя что-то не устраивает?
— Хотелось бы более подробно узнать, что вы предлагаете мне делать?
— Как что? В первую очередь, вернуться в Москву и…
Дальше я слушать не стал и перебил собеседника.
— Я в Москву вернуться не могу. Я на службе.
— Но, Саша, здесь нет тех условий, которые есть там. Так что нам нужно ехать домой.
— Домой?
— Да-да, домой. Тебя ждёт Столица!
Отчего-то очень захотелось на волю. Туда, где всегда можно пойти в ресторан. Туда, где нет режима и распорядка дня. Туда, где гуляют девчата. Да не просто девчата, а в платьицах и юбочках… Тогда нафига мне нужно упираться рогом и оставаться тут? Может быть, имеет смысл, быстро на всё согласиться, и уже завтра быть фактически в Раю, упиваясь беззаботной жизнью холостяка⁈
— Я её тоже очень жду, — прохрипел я и вновь вспомнил про Катю.
«Да что со мной? Вроде не весна⁈ Чего мне девчонки в голову-то полезли⁈ Взрослею, что ль⁈»
Попытался взять я себя в руки. Но сделать это было сложно, ведь там — на свободе, бурлила жизнь. Жизнь, в которую меня звали и манили, обещая блага, а я, как полный кретин, оказывался в неё вернуться.
И неспроста. Тень возможной тюремной камеры меня вновь останавливала от такого без башенного возвращения.
А потому я вновь и вновь отказывался от всех разумных предложений стараясь подвести собеседников к нужной мне идее. А они — отцы командиры, всё время заводили разговор в какую-то не ту сторону.
Поэтому мне тоже постоянно приходилось твердить им одно и то же.
— А я говорю, что не поеду, ибо творить можно не только там, но и везде, где есть творец.
— Но ты не можешь тут творить! Ты же зарываешь свой талант в землю!
— А на мой взгляд — нет! — в который уже раз категорически отмёл я некорректные доводы. — На мой взгляд — вариант нормальный. Меня и в тюрьму не упекут, и для блага страны я кое-чего сделать смогу.
Последние слова явно удивили всех присутствующих. Я заметил смятение, а вскоре и понимание того, что я им говорю.
Это не могло не порадовать. Но я,на всякий случай, вновь повторил большими буквами: — ЗДЕСЬ, смогу помочь Стране! — перевёл взгляд на побледневшего от моих слов полковника Зайцева и, разведя руки, подвёл черту:
— Так что, мужайтесь, товарищ командир, теперича, я у Вас тута буду пару лет жить.
Глава 30
Разгадка семейной тайны
В мои слова первым въехал командир части. И, когда осознал всю их глубину, тут же, замотав головой в отрицании, прошептал:
— Может не надо? Ведь страна у нас большая, есть и более хорошие воинские части. Может быть лучше Вам проходить службу там?
Петров, Кравцов и Мячиков вопросительно посмотрели на меня.
Я понял их взгляды и ответил однозначно:
— Нет.
— Но почему?
— А потому, что мне тут нравится. Дедовщины нет. Оркестр есть. Кормят хорошо. До дома далеко. Командиры хорошие. Поэтому, если и служить, то только здесь!
После моих слов полковник Зайцев тяжело вздохнул и поник. Я его понимал. Такой известный и беспокойный клиент как я, это потенциальная проблема. Но, к сожалению, ничем помочь я ему не мог. Переводиться в другую часть, это заново обживаться и тем самым терять время. Да и не соврал я в своём ответе. Зайцев, замполит, ребята из оркестра, действительно были адекватными людьми, и я к ним даже привыкнуть уже успел. Так зачем мне менять устоявшийся уклад жизни на неизвестность? Вот и я говорю: не надо мне другой воинской части.
Когда я для себя уже всё решил, Зайцев неожиданно воспарял духом и, победоносно посмотрев на коллег, радостно, словно бы хватаясь за спасительную соломинку, торжественно произнёс:
— Но Вы не можете служить в моей части. Вы же Васин, а не Кравцов!
— Да, кстати, — согласился с ним Мячиков, и посмотрев на Петрова. — О том, что в военкомате ЧП случилось, и путаница произошла, Вы мне, в общих чертах, рассказали. Но я, признаться, так и не понял, а где настоящий Кравцов?
Генерал-майор поморщился и нехотя ответил:
— Сейчас следствие идёт. Устанавливаются все детали произошедшего. Но уже ясно, что при эвакуации, которая началась после задымления, все призывники, когда оказались на улице, разбрелись кто куда. Часть уже нашли, но другая их часть где-то всё ещё бродит. Дело осложняется тем, что архив при пожаре сгорел. Именно этим, в том числе, объясняется тот факт, что Саша оказался тут под чужой фамилией. Настоящий же Кравцов пока не найден. Есть информация, что он уехал к родственникам в Иркутск, — Петров посмотрел на КГБшника и спросил: — У тебя, случаем, там родственников нет?
— В Иркутске? Э-э, есть, — неожиданно ответил Кравцов. — Троюродный младший брат с семьёй живёт.
— Так может этот Иннокентий Кравцов родственник твоему брату? Сын, например?
— Да нет. Нет у него такого сына. У него две дочери. Елизавета и Марина.
— А у них есть сыновья.
— У одной нет. А у другой, хоть и разведена, есть малыши — Кешка и Машка. Но они маленькие, — ответил комитетчик, в который уже раз за свою жизнь пожалев, что у него нет ни сыновей, ни внуков. Кроме Васина конечно.
Генерал-майор с другими коллегами задумались над словами моего куратора, а я, понимая, что кто-то что-то не понимает, аккуратно поинтересовался:
— А вот твой внук Кешка, дядя Лёша, не может случайно быть Иннокентием? Насколько он маленький?
От такого невиданного откровения все военные впали в ступор.
Минуту они обдумывали сие открытие, а затем генерал спросил Кравцова:
— Полковник, а ты давно своих троюродных внуков видел? Может они выросли уже?
— Гм, может, — задумчиво кивнул тот. — Они близнецы. Пятьдесят девятого года рождения.
— Погоди, тогда, что получается? Ему девятнадцать, или восемнадцать? Так? Тогда он может быть пригоден.
— Может. Только не может.
— Не понял. Поясни, — потребовал генерал.
— Так призыв же из Москвы был. А мои в Иркутске живут. Как он мог в Москве-то оказаться? — словно бы оправдываясь, пояснил комитетчик.
— Так может они переехали сюда? Вот и прописку сменили.
— Я, признаться, давно с ними не общался. Уже года три. Всё как-то не складывалось встретиться, — обалдел тот и встал. — Я сейчас же поеду в Мурманск и позвоню в Иркутск. У меня номер есть.
— Отставить, — махнул рукой Петров. — Потом позвонишь. Садись. Сейчас давай мы с Васиным разберёмся, а потом с Кешкой твоим. Итак, — генерал посмотрел на меня, — раз ты тут не числишься, но был призван, значит, мы тебя сюда по документам переведём — это первое. Кравцова младшего, — он покосился на КГБшника, — не важно, родственник он или нет, когда тот появится, переведём в Москву. Там будет служить — под присмотром. Это второе. Что же касается тебя, Васин…
— То я живу и работаю здесь! — нарушив всякую субординацию, не культурно перебил я старшего по званию.
— Но как? Тут же нет всего необходимого, — влез в разговор замминистра, очевидно окончательно въехав в мою идею.
— Есть свет, вода и еда. И это главное. А остальное — мелочи. Всё можно сюда привезти.
— Ну, киноаппаратуру — это понятно. А актёров куда девать? В казармах расселить?
— А почему бы и нет? Я, например, в этом кабинете как минимум одну актрису разместить могу.
— Ха, это ясно, — усмехнулся тот, задумчиво покачав головой. А потом сделался более серьёзным и продолжил: —
