профиль лучше видно.
— Что-то я не понял, — Игорь Андреевич прищурился, лицо его стало злым. — Никаких поцелуев у нас в сценарии не было.
— Мы пробуем разные варианты… — торопливо выпалила Ирина.
— Такое надо со мной согласовывать, — холодно проговорил Игорь Андреевич. — Это уже ни в какие ворота…
— Игореша, а ты что приехал? — раздался сверху голос Кристины. — Мы же договаривались, что сразу после приедем…
— По делам был недалеко, подумал, что вас заберу и довезу до «Золотого тельца», — криво усмехнулся Игорь Андреевич. — И как вижу, не зря заехал…
Из двери выкатился Стас с камерой и штативом. Не обратив внимания на новоприбывшего, задрал голову вверх.
— Так, герои! — крикнул он. — Вставайте, как договаривались, сейчас сниму эту сцену и заканчиваем…
— А поцелуй снимать не будем? — спросил я и ткнул Стаса кулаком в бок.
— Поцелуй? Какой поцелуй? — встрепенулся Стас, потом взгляд его сфокусировался на ювелирном магнате, в глазах блеснуло понимание. — А, ну да… Сначала снимем силуэтный финал, потом романтический, и посмотрим, который лучше будет на материале…
— Никаких поцелуев! — отрезал Игорь Андреевич.
— Ладно, как скажете, — сговорчиво отозвался Стас и принялся устанавливать камеру на штатив. — Бес, тогда протяни вперед руку, типа указываешь путь в светлое будущее, понял? Готовы? Снимаю… А, стоп! Твою куртку в кадре видно, убери за бортик!
Я посмотрел на Ирину. Она побледнела, несмотря на мороз, прикусила губу, взгляд испуганный.
— Ир, слушай, хотел спросить насчет нашей программы, — я приобнял девушку и отвел чуть в сторонку. Надо было как-то ее отвлечь, так что пришлось импровизировать. — После показа от зрителей был какой-то фидбэк? Может письма писали, или звонки в редакцию, там…
— После показа клипа? — повторила она, похлопав ресницами. — Какого клипа? Ах клипа… Блин, да! Забыла тебе сказать! Пришло шесть писем, но их читали только в творческом отделе, у меня руки не дошли. Могу завтра поговорить, чтобы их тебе передали.
— Ух ты! — обрадовался я. Ткнул наугад, и попал. Ну, если она не выдумывает, конечно. Чтобы беседу поддержать. — Надо-надо, ребята порадуются.
— У нас всегда зрители довольно много пишут, — румянец постепенно возвращался на ирины щеки. — Мы даже думаем, что надо отдельную программу сделать, где письма зачитывать.
— Хорошая идея, — я кивнул и незаметно пожал Ирине руку. Так, чтобы Игорь Андреевич не видел.
— Теперь Кристина встань вполоборота, чтобы диадему было лучше видно! — громко скомандовал Стас. — И поворачивай голову в ту сторону, куда Бес показывает!
— Эта… — подал голос все еще топчущийся рядом дедок в телогрейке. — Мы на пятнадцать минут договаривались…
— Уже заканчиваем, две минуты! — отмахнулся Стас. — Кристина, еще раз! Медленнее голову поворачивай, мед-лен-не-е!
— Я замерзла! — капризно крикнула Кристина.
— Тогда быстрее делай, что я говорю, и спускайтесь! — прикрикнул Стас.
— Ладно-ладно, не ори! — огрызнулась Кристина, и ее томный взгляд медленно проделал большой круг от волги Игоря Андреевича до закатного солнца.
— Все, снято! — Стас хлопнул в ладоши. — Спускайтесь!
Бес и Кристина скрылись с глаз, и на съемочной площадке повисла напряженная тишина. Нарушал ее только хруст снега под сапогами деда в телогрейке. Он нетерпеливо приплясывал на месте, ему явно уже очень хотелось свести близкое знакомство с той бутылкой, которую ему вручил Бес, а не стоять тут, ожидая, когда мы уже закончим свои непонятные дела.
— Кристиночка, можно тебя на пару слов? — Игорь Андреевич шагнул вперед, как только Кристина показалась в дверях водонапорки.
— Я замерзла, мне надо одеться! — наша суперзвезда повела голыми плечами.
— В машине погреешься, — отрезал ювелирный магнат, ухватил девушку за предплечье и повлек к своей волге. Она скривила недовольную мордашку, но сопротивляться не стала.
Дверцы захлопнулись. Через лобовое стекло нам было видно, что разговор у них идет на повышенных оборотах, но слышно ничего не было. Сначала Игорь ее явно отчитывал, а она сидела, насупившись и скрестив руки на груди. Потом, когда поток его обвинений иссяк, принялась огрызаться, уже вполне активно жестикулируя. Потом они взялись друг на друга кричать, уже без всяких правил вежливости.
Дверца машины распахнулась, оттуда выскочила покрасневшая Кристина с злым и упрямым лицом. И зашагала прочь. Прямо как была, в своем почти голом платье и на высоких каблуках.
— Кристина, а одежда? — крикнул вслед Бес.
— Заткнись лучше, — я ткнул Беса в бок.
— Она же так простынет! — возмутился он и сделал шаг вперед, чтобы помчаться ее догонять.
— Да заткнись ты! — шикнул я. — Нам сейчас все съемки могут зарубить, так что лучше вообще не напоминай о своем существовании!
Игорь Андреевич выдержал где-то с минуту. Потом выскочил из машины и побежал следом за девушкой. Догнал, обнял, прижал к себе, начал гладить по искрящимся платиновым волосам. Кристина сначала упрямо трепыхалась, как будто пытаясь вырваться, но потом положила голову ему на плечо, прильнула так трогательно…
Уф. Можно выдыхать. Кажется, наша хитрая блондиночка все разрулила.
Бес процедил что-то сквозь зубы и пошел переодеваться. Я шагнул следом за ним.
— Илюха, ты как? — вполголоса спросил я, забирая из его рук бархатный берет.
— Да нормально, — хмыкнул он. — Я же все понимаю, не маленький.
— В магазине сцену не устроишь? — усмехнулся я.
— За дурака-то меня не держи, — огрызнулся он, стягивая сапоги. — Сказал же, нормально все.
Я некоторое время изучающе смотрел на его лицо. Ну вроде он и правда в норме. В общем-то, его душевное состояние волновало меня не из дружеских к нему чувств, а скорее из эгоистичных соображений. Если он развыступается, то плакал наш рекламный ролик, вся работа псу под хвост. Так что я скорее был готов ему пару отрезвляющих оплеух выдать. Любвеобильный наш, блин.
Съемка в «Золотом тельце» прошла без приключений, к счастью. Когда я своим ходом добрался до ювелирного магазина — в машину просто не влез, мог вообще не ходить, но решил досмотреть представление до конца все-таки, — ребята как раз переоделись и обсуждали, какой из прилавков выберут в качестве фона. Охранник попытался меня не впустить сначала, мол, технический перерыв, все дела, но Игорь Андреевич одним жестом унял своего «цепного пса», и тот уступил
