что герцог подобно воину Христову, появляется здесь, чтобы отстаивать веру в бога, и что не далее как весной он устроил сражение с пособниками дьявола, за которое, впрочем, его надолго упекли в темницу друзья этих самых пособников. Герцог верил, что тот мир еще можно было вернуть на путь истинный, но я, будучи мудрым мужем, много повидавшим на своем веку, быстро понял, что та страна обречена. И поэтому я принялся за спасение тех, кого еще можно было спасти. Я ходил по тем краям и проповедовал святое учение, и нашел и вывел из того мира целых тринадцать праведников, больше, чем Лот из Содома…
Епископ говорил еще очень много и нудно. Жак быстро перестал его слушать. Он оглядел пиршественный зал. Тот был наполнен чужими людьми, готовыми со всей своей яростью средневековых господ наброситься на вино и яства, расставленные на столе, как только епископ закончит свою речь. И тут Жак заметил, что его друзей – Мерлина, Христофорушки и Йорика, нет в зале. Он тихонько вышел из-за стола. Никто не обратил на него внимания. Он направился к башне Мерлина.
Вся компания – Мерлин, все еще не переодевшийся, Йорик, Христофорушка с неизменной чашкой какао в руке, сидели там, на самом верху, и через большое стеклянное окно смотрели на звездное небо. Он вспомнил, как позавчера они с герцогом тоже смотрели на звезды, но эти, сегодняшние, были не в пример крупнее и ярче. Они притягивали взгляд, заставляя забыть обо всех проблемах и заботах, которые ему пришлось пережить. Теперь же он сидел и молча, как завороженный, смотрел на далекие мерцающие светила.
Жак не знал, сколько прошло времени. Внизу, на лестничной клетке раздался шум шагов, люк в полу распахнулся и к ним влез герцог. Он был слегка пьян и весел.
– Как там дела? – спросил Жак.
– Неплохо. Все довольны. Веселье в самом разгаре. Епископ крепко выпил и теперь читает проповеди чучелу медведя возле камина. Маркиз де Сен-Мишель настоял, чтобы я помирился с герцогиней. Мы с моей благоверной пообещали ему, что именно так и будет, но потом между собой договорились снова разъехаться, как только ее дядюшка покинет наши края. Все-таки она умная женщина, и не так ужасна, как мне казалось раньше. Думаем даже заделать наследника.
– А не боишься, что наследник твой будет на самом деле от какого-нибудь садовника. Или от Христофорушки?
– На это у нас есть генетическая экспертиза. Правда, Жак, ты ведь нам все устроишь?
– Конечно устрою. Вот только думаю, пройдет совсем немного времени, и твоя женушка продолжит строить свои козни.
– Конечно продолжит. Но ничего у нее не получится. Мне предстоит прожить славную и бурную жизнь, продолжить мой славный род и умереть в глубокой старости.
– Ведь так, Мерлин?
Мерлин, было задремавший, встрепенулся, услышав свое имя.
– Разумеется, ваше высочество.
– Но хватит об этом. Йорик, лучше расскажи, как вы все оказались здесь?
– Ваше высочество, я очень не хочу об этом рассказывать.
– А когда захочешь?
– Быть может, на смертном одре, не раньше.
– Да ладно тебе. Что бы с тобой не случилось, тебе обязательно станет легче, когда ты поделишься с друзьями.
– Вы будете смеяться.
– Конечно, будем. Скорее всего, ты даже на нас за это обидишься. Но тебе все равно станет легче.
– Ладно, слушайте.
Глава 24
– Я не заметил, как Жак ушел от меня в тот день, когда войска Махмуда Паши пытались штурмовать арестный дом. В руках моих была чудесная книга, и я не мог думать ни о чем другом, кроме как о ней. И еще я страстно желал выйти в народ. Увидеть лицом к лицу этих чудесных людей, людей будущего, свободных, воспитанных Шекспиром и Мольером. Но пока я чувствовал себя недостойным их общества. Я должен был читать и читать. И я читал. Благодаря книгам, тот путь, на прохождение которого общество затратило многие века, я прошел всего за несколько месяцев.
И вот, наконец, настал тот день, когда я решил: пора. Мною были прочитаны все главные книги вплоть до середины двадцатого века, и теперь я мог смело смотреть в глаза моим отдаленным потомкам.
– Каким еще потомкам, если своего единственного ребенка ты забрал в будущее?
– Не перебивай, Мерлин. Это я выражаюсь фигурально. То есть не по-настоящему. Итак, настал момент начала моей новой жизни. И жизнь эту я решил начать с театра. Ну а куда же я еще мог пойти, как не на пьесу моего любимого Уильяма Шекспира? Воспользовавшись чудесным приобретением человечества – интернетом, я вдруг обнаружил, что этот гениальный драматург совсем не так популярен в двадцать первом веке, как я предполагал. Единственный театр, где шла его пьеса, находился на окраине Парижа, в подвале жилого дома. Но непрезентабельность расположения вполне компенсировалась громкими заголовками: «Гамлет! Полное погружение в суровую атмосферу датского королевства! Зрители сами становятся участниками трагедии! Для зрителей старше 18 лет». Прочитав последнее предложение, я улыбнулся. Что такого ужасного может быть в этой бессмертной пьесе, что надо скрывать от молодых зрителей? Как я ошибался!
Итак, в назначенный день, с огромным трудом найдя нужный подвал, я спустился в зрительный зал. Впрочем, зрительным залом его назвать было сложно – просто несколько десятков стульев, выставленных в четыре ряда. Сцены как таковой тоже не было. Эти, с позволения сказать, театралы, не позаботились даже о декорациях. Занавеса не было. Пространство, на котором работали актеры, ограничивалось только серыми бетонными стенами с торчащими из них тут и там водопроводными трубами.
И вот, действо началось. Конечно, я помнил об обещании погрузить зрителей в атмосферу датского королевства и сделать их участниками трагедии. Но до сих пор я не воспринимал это настолько буквально. Спектакль начался с того, что актер, игравший Клавдия, подкрался к одному из зрителей, сидящих в первом ряду и влил ему в ухо какую-то дрянь. Тот свалился со стула, и два бугая за ноги утащили его в соседнюю комнату.
– Должно быть, это был подставной зритель? – усомнился герцог.
– Может, и подставной, хотя упал он очень натурально, к тому же, когда я покидал театр, во дворе стояла машина скорой помощи. Но это было после. А в следующий момент на сцене появился Гамлет. В целом к нему не было претензий до того момента, как он не решил притвориться безумцем. Для того, чтобы у присутствующих не осталось сомнений в его сумасшествии, он стащил с себя штаны и с голым задом принялся расхаживать между рядами зрителей, помахивая перед
