меня со всей дури на пол, лишь бы оказаться на твердой поверхности.
Словно прочитав мои мысли, лысый разжал пальцы и я, повинуясь законам гравитации, шмякнулся своей пятой точкой на гранитный пол, при этом явственно ощутив копчиком, насколько это неприятно. Лысый зашелся в приступе истерического смеха. Причиняемая мне боль доставляла ему удовольствие, и еще какое! Сомнений в этом не было никаких.
Через мгновенье от его благодушного настроения не осталось и следа, на лице появилось то выражение, которое я наблюдал у Лысого, когда увидел в первый раз. Серьезный, хмурый, даже немного злобный. Что он задумал, мать его?
Лысый снова подошел ко мне, и я уже приготовился к тому, что он станет меня бить, но мои опасения были, по крайней мере, преждевременны. Он резким движением схватил меня за кисть левой руки. Вскоре на ней защелкнулся сделанный из прочного и толстого металла браслет. То же самое произошло и с моей правой рукой и обеими ногами. Таким образом, я очутился в кандалах.
Отойдя на пару шагов назад, лысый критично осмотрел меня и, удовлетворенно кивнув, ушел. Куда, мне уже не представлялось возможным видеть.
Положение, в которое я попал, мне определенно было не по душе. Все складывалось как нельзя более ужасно. В последнее время я вечно попадаю в какие-то переделки, правда, из которых до сих пор выходил, если можно так сказать, «сухим». Я как будто съел пирожок с начинкой «хроническая неудача».
Черт, и ведь надо же, как меня неудобно приковали! Кандалы висели на колонне на таком уровне, что я не мог нормально сесть на полу и не доставал до него своим мягким местом примерно двадцати сантиметров. В итоге, для удобства, ну и еще чтобы руки не затекли от того, что я на них вишу, мне пришлось встать, хотя удалось мне это не сразу.
К моему великому сожалению, я ничего не мог поделать со своим положением. Кандалы прочно держались на кистях рук и даже думать о том, чтобы попытаться высвободить их из металлического браслета, не имело смысла. Разве что сломать руку в нескольких местах или же отгрызть себе большой палец, но это было выше моих сил. На такое, боюсь, я окажусь не способен. После попытки выдернуть оковы из колонны стало понятно, что это тоже бесполезное занятие – сидели, заразы, крепко.
Я огляделся и понял, на какой станции нахожусь. «Выборгская». Далеко же меня забрали, ох, далеко. Не «Девяткино», конечно, но при мысли о том, что даже если мне и удастся сбежать, становилось дурно. Миновать четыре станции и переход на «Достоевскую» у меня ни за что не получиться. Прошмыгнуть мимо «красных» – это, считай, то же самое, что горошине пройти через сито. С другой стороны, нет ничего невозможного, любил говорить дядя Вова. Но, думается мне, эта поговорка не относится к моей ситуации…
Таким образом, оказавшись, как я и предполагал, в плену у «красных», прикованный к одному месту, у меня стало очень много времени, чтобы подумать о дальнейшей своей судьбе или, что было бы гораздо полезнее, придумать хоть какой–нибудь план по освобождению. Только вот мысли совершенно не лезли в голову. Я был настолько подавлен случившимся со мной, что даже думать ни о чем не хотелось.
И все же предпринял попытку пораскинуть мозгами, чтобы предположить, что я здесь делаю.
Значит, если хорошенько подумать…. Получается, «красные» знали, что я приду на «Лиговский проспект», знали время, а потом наверняка задействовали усыпляющий газ, чтобы нейтрализовать меня и обоих Денисов. Но как, откуда? Кто мог им сказать?
Сразу вспомнилось, как Антон послал за оружием Юру, я напросился идти с ним, потом с другом вдруг что-то случилось… Нет, быть не может! Исходя из всего этого, каждый мог подставить меня! Но я всех их знаю хорошо и более чем уверен, что ни Юра, ни Антон, ни дядя Вова не способны на такое. Тем более никто из них не имел никакой возможности связаться с «красными». Все мы всегда были рядом друг с другом.
Но тогда кто же? Громова и Вихрова исключаем сразу же, их усыпили так же, как и меня, очевидно для того, чтобы не мешали «красным» совершить похищение. Черт, кому же есть выгода в том, что я торчу здесь?
Я рассмотрел, кажется, все возможные кандидатуры, но в итоге пришел к выводу, что во всем замешан Ньютон. Больше некому. Он не раз доказывал, что хоть он и «красный», но котелок у него варит, так что вполне возможно, что он каким-то образом смог узнать время моего прибытия на «Лиговку». И если я прав и это все-таки Ньютон, скоро он, наверное, придет сюда и будет насмехаться надо мной, а потом, я в этом нисколько не сомневался, прикончит. Я пока недостаточно хорошо знаю его характер, но осмелюсь предположить, что прежде чем убить, он будет пытать меня.
Вот бы ему предложить поединок. Один на один. Думаю, он не настолько бесчестен и труслив, чтобы отказаться. Если уж умирать, то борясь за свою жизнь. А там глядишь, может, и фортуна повернется в мою сторону…
Но планы планами, а на деле все могло выйти боком.
Внезапно в поле моего зрения появился человек. Приглядевшись, я понял, что это девушка. Пышные формы выдавали ее. И она шла ко мне. Когда она приблизилась, я смог рассмотреть ее лицо.
Увидел… и обомлел.
У меня даже мысли не было увидеть ее здесь. Но глаза не обманывали. И я точно знал, что дело происходит не во сне.
Но что она тут делает? Неужели ей сохранили жизнь? Я не знал, радоваться ли тому, что увидел ее здесь или нет.
– Олег! Что ты тут делаешь? – удивлению Маши не было предела. Да, это точно она, это ее голос.
– То же самое я хотел бы спросить у тебя!
Маша слабо улыбнулась и так нежно обняла меня, как никогда в жизни. Я бы тоже с радостью обнял ее, если бы мои руки не были подвешены на цепях. Когда Маша разомкнула свои объятия, я рассказал ей свою историю. Она слушала внимательно, не перебивая, а когда я закончил, только сочувственно покачала головой.
– Не повезло тебе, Олег. У меня похожая ситуация. Я отправилась с Сашей на рынок, а когда мы переезжали «Достоевскую» на нас напали «красные». Уехать, увы, не получилось. Саша отстреливался, пытаясь защитить меня, и себя, конечно, но его убили. А меня
