Однако…
Горх.
— А я говорю надо следовать указаниям Великого Духа! Да, это постыдно для нее и опасно, но мы должны служить. Я буду служить, пока не отдам долг. Если вы не хотите рисковать, и ты боишься за Лиру, то я сам выполню долг! — Горх уже перешел на повышенные тона, причем временами буквально рычал. И тем удивительнее, что его акцент в это время не сбивался.
— Ты не понимаешь! Она не воин и не бандитка! Лира почти никогда не жила в нижнем городе. Она нежная и хрупкая! Она не воитель как ты, Горх! А если ты пойдешь, то подставишь нас, тебя схватят, убьют и, возможно, узнают где мы! Одумайся, дикий ахул! — Ульрон сам уже не выдерживал и перешел на крик, причем уже хриплым голосом, который в будущем обещал превратиться в брутальный мужской бас.
Они сидели в чердаке, который вонял сыростью, а доски грозили превратиться в труху. Стульями служили полугнилые бревна из обвалившейся стены на первом этаже, а светом служило солнце, лучи которого пробивались сквозь обвалившуюся крышу. Вода и еда заканчивалась, запасов беглецы взяли совсем немного при побеге. И сейчас от нервов и голода все были на взводе. Если Ульрон и Горх сидели напротив друг друга, то Лира сидела чуть в стороне, в темноте и не вступала в беседу. Скорее она затравленно смотрела на товарищей, которые, казалось, готовятся вцепиться друг в друга. Девушка испуганно переводила взгляд то на одного, то на другого. Ей было страшно. Горх это замечал, но закрыть тему и отступить ему мешала гордость. Да и сидеть и ничего не делать это даже не слабость, это предательство по отношению к Великому Духу, что отдал и так немногочисленные силы, чтобы они смогли выбраться из засады.
Ульрон тоже замечал состояние девушки, но считал, что это для ее же блага. Нельзя же ее подставлять, а вдруг они не успеют или что-то произойдет? Вдруг противник будет сильнее? Тогда ее… ее… Ульрон слишком хорошо знал, что могли сделать отбросы со «свежим мясом», как они говорили про тех, кого выкидывали из среднего города.
— Агрх! — буквально прорычал Горх после еще нескольких бесполезных попыток достучаться до разума этого мелкого чурбана, куколки воина и, выдохнув, чуть успокоился — Хорошо. Что ТЫ предлагаешь? Сидеть тут дальше? Завтра не будет еды, и голод всё равно начнет гнать нас на улицу. Но тогда мы будем ослаблены. А слабый воин это слабый противник, это жертва. Но не мы должна быть жертва. Жертвой должна быть они. Понимать ты, глупый юдишка?
Ульрон оскалился и подался вперед.
— Я не юдишка, синий ахул, я Ульрон, что перешел на первую ступень практика! И я стану величайшим воином и полководцем в этом гребанном мире. И не стоит меня оскорблять, иначе я тебя сам сделаю глупым. Надеюсь, мы друг друга поняли, и не будем выпускать кишки. Иначе я тебя буду называть синим. А сидеть мы не будем! — хищная улыбка вылезла на лицо молодого и худого подростка. — Мы будем убивать. Мы будем убивать, и забирать себе территорию, пока тут идет война банд. Ты силен, я теперь тоже чего-то стою. И мы будем убивать, вербовать и делать нашего повелителя сильнее. Чтобы самим быть сильнее. А ты или можешь оставаться с нами, или валить, как только отдашь свой долг. А мы останемся. Ведь так, Лира?
Ульрон перевел взгляд на Лиру, и та медленно кивнула, заворожено смотря на распалившегося парня. Горх тоже не ожидал такого напора. И усмехнувшись, тоже подался вперед, опустив свое лицо на уровень Ульрон, из-за чего казалось тот над ним навис. Но Ульрон не дрогнул.
— Хорошо, юдишка. Хорошо… — Горх ударил себя в грудь. — Признаю твое право называть меня синим, юдишка. Теперь я для тебя Синий Горх, а ты Юдишка Ульрон. И если вы хотите идти так далеко, то нужно думать лучше. И я останусь с вами. Идем мочить мелкую банду?
Оскал полукровки был настолько предвкушающий, что Лира, которая смотрела на всё это, еле-еле проглотила ком в горле. Ульрон казалось бы, ничего не заметил. Он смотрел на Горха еще некоторое время, кивнул и чуть отошел.
— Нет, мы не идем просто мочить мелкую банду. Мы идем мочить мелкую банду с умом! — Ульрон даже поднял свой палец вверх, чтобы подчеркнуть свою мысль, этот жест он подсмотрел у хозяина крупного постоялого двора.
— Ых-ых-ыхы! — заржал Горх так, что казалось стены вот-вот затрясутся.
— А-ха-ха-ха! — поддержал его Ульрон.
— Хи-хи-хи… — послышались тихие хихиканья от Лиры.
А потом все трое просто ржали, выпуская моральное напряжение последних дней и главное принимая каждый для себя какое-то решение. А главное, находя опору в виде плана на ближайшее будущее. Не надо переживать, надо думать и делать. Это намного лучше, чем сидеть как крысы, переживать и висеть в неопределенности. Остались только детали…
Глава 24 Ульрон
Ульрон не обладал каким-то знаниями о штурме зданий и захвата ОПГгрупп, он не мог изготовить газ или яд. По сути, его знания ограничивались тем небольшим и насквозь прогнившем необразованном мирке, где он жил. Но он был не обделен смекалкой и зачатками планирования. Без планирования жизнь даже простого человека тяжела. Не получится накопить на дорогие вещи, если не брать кредиты, не получится построить свой бюджет, что уж говорить о семейном. Даже жить не получится нормально, только от зарплаты до зарплаты с займами у друзей, так как ты почти всю зарплату спустил в первый же день. Что уж говорить о таком мире, где жил этот пацан? Тут ему приходилось планировать, где взять покушать. Какие варианты есть, чтобы помыться, сколько еды в день ему позволено съесть, где спрятаться, чтобы тебя не достали. Ведь каждый его день был борьбой за выживание. Не за жизнь в понимании современного человека, которому плохо без палки колбасы или шоколадки, а за выживание, где съесть пару полу сгнивших овощей уже за радость. И ты знаешь, что если тебя не посадили на нож — уже хорошо. Смог пробраться в средний город и украсть ватрушку — вообще жизнь удалась. И если ты что-то забудешь, что-то не учтешь или неправильно распределишь в планировании свои цели и задачи, плохо их выполнишь — в лучшем случае ты будешь голодать. Или умрешь. И это выживание было каждый день. Дни складывались в недели, недели в месяцы, а месяцы в годы. И лучшего учителя у Ульрона не было. Но столь суровый учитель позволил развить заложенные в нем и его характере зачатки смекалки, научится планировать и все обдумывать, грамотно взвешивать свои силы. Переживания за Лиру его уже не так сильно волновали.
Ульрон об этом не думал, да и не мог он мыслить такими категориями, сравнивая себя с землянами. Он не мог сравнить себя даже со знатью, только что-то слышал о них, и воспринимались они вроде слухов и легенд. Он даже представить себя в виде полководца не мог, просто знал о них еще от отца, что рассказывал ему сказки и мифы. Так что он думал о другом. А точнее о поставленной перед ним задаче.
План Духа был неправильным, тот видимо не до конца разобрался в специфике нижнего уровня. Или оставил исполнение идеи на Ульрон. И Ульрон не подведет. Что же не так в специфике этого уровня? Тут одиночки это слабые изгои. Они никто. Ульрон мог бы сказать, что одиночки тут это самый низший уровень пищевой цепочки. Такие как они не будут наглеть и рисковать. Как не стал бы и он, если бы уже почти не сдался. Увидь они девушку, они не будут пытаться ее поймать или тем более воспользоваться. Нет. Они пройдут мимо, а потом за еду расскажут о ней в ближайшей банде. А потом будет облава силой одной банды, если это ее территория. Или всех соседних, если нейтральная. Причем в случае охоты на одиночек — последнее реальнее, так как одиночки не суются в зоны контроля банд. Если только не хотят продать какую-то информацию, какие-то находки или продать себя. Есть те, что продают свое тело. А так просто шариться или жить на территории банды это прямая дорога закончить жизнь не самым приятным способом.
