Как он об этом вообще мог забыть?
И Шапежку нужно было прятать, зло подумал Смирна. Прежде всего, от него, от Бачека. А ведь если бы Коэн её рядом со Смирной, не увидел, и думать бы в её сторону наверняка б не стал. Слишком она отличалась от девиц, которые ему нравились.
У Смирны дёрнулся мускул на лице от сознания череды собственных неправильных действий. Он прикрыл глаза и едва заметно покачал головой. Но Бачек понял по-своему.
— Зря, — глухо сказал он. — За Тыковку я б поборолся…
Смирна аж задохнулся, сообразив, как снова сглупил, и коротко буркнул:
— Речь сейчас не об этом.
За Тыковку… бездновы бесы, то есть, за Шапежку он и сам бороться будет. И болезненная мысль о том, что Коэн может понравиться ей больше, жгуче хлестнула по отбитым рёбрам и взбесила его.
Но сейчас нужно было выяснить не это. Потому что без знания тех фокусов, с которыми он прежней ночью столкнулся, в контактном бою боевику он был не соперник.
— А о чём?
О том, что ты выглядел, как чудище из детских страшилок, безднова тьма! Да и сам Смирна, похоже, мало чем от Бачека вчера отличался. Но спросил он об этом по-другому:
— Это какое-то заклятье боевое было? Что ты использовал? Чем нас с тобой..? — он так и не рискнул произнести это «изменило», потому что даже в мыслях это звучало совершенным бредом.
Коэн промедлил с ответом мгновение.
— А я что-то использовал? — спросил, не дрогнув тщательно выбритым лицом, которое просто-таки требовало встречи с лечебными кулаками младшего княжича Татовицких.
— Да у меня вместо рук были грёбаные… — Смирна в сердцах выдернул из карманов руки с поджившими следами от когтей и ткнул растопыренными пальцами Бачеку в лицо, — …лапы чудовища! — сзади послышались свист и выкрики, а Коэн, резко махнул рукой, останавливая подмогу на подлёте. — Я мог бы распороть к бесам не только тебя, но и этот безднов платан… — Смирна повернулся к древесному исполину. На Платане даже листья дрожать перестали, будто бы он мог слышать о своей возможной незавидной судьбе. — Даже вот… Камни у замка! — Смирна осёкся, упершись взглядом в маленькую фигуру гнома, распластанного по стене и не смеющего пошевелиться.
— Бес мне… — шёпотом ругнулся Бачек, зажмурившись и тряхнув головой. — И тут тыквы! Куда не гляну, кругом они, — Смирна посмотрел в ту же сторону, куда был направлен взгляд Коэна. Там два домовых гнома толкали вверх, к Журавлю деревянную тачку, полную приплюснутых оранжевых тыкв. — И там тоже, — наплевав на выпад Смирны, пожаловался Коэн. Он кивнул на окна женского крыла. И верно. Если присмотреться, можно было разглядеть яркий оранжевый орнамент на некоторых занавесках, подозрительно напоминающий очертания чего-то округлого. Странный декор, нахмурился Смирна. И с чего это Бачеку разглядывать девичьи окна? — На завтрак тыквенная каша, тыквенные кексы, на обед тыквенный суп, вечером тыквенное печенье, пастила, цукаты, сок, пирог! Это кончится вообще? Я тыкву вообще не люблю!
— Бедняжка. А так и не скажешь, — сочувственно покачал головой Смирна. На Тыковку-то с первого взгляда крепко запал. Он сердито приблизил ладони к лицу, будто коря себя, что доверил Коэну эту жуткую тайну о собственных своих вчерашних руках, перевёл возмущённый взгляд на Бачека: — Как же это так вышло вчера, что ты не заметил ничего?! — Смирна натужно соображал скрипящими мозгами, чем такой расклад в ближайшем будущем для него обернётся, и у кого узнать о том, какое заклинание использовал ночью боевик. — Думал о тебе лучше.
— А ты погоди передумывать-то. Это всегда успеешь, — остановил его Коэн. — Может, и не в заклинаниях дело-то? — вкрадчиво спросил Бачек, явно толкуя, о чём-то своём. — Повари на досуге головой, княжич, — Коэн погладил его по голове и легко похлопал по морде, отчего Смирну, будто кипятком облило от жгучей злости. — Как там Сешень говорит? Разведка — это наблюдение и ещё раз наблюдение. И наблюдение за наблюдением. Вот и наблюдай. А Тыковку больше не трогай.
— Шапежка — не тыковка, — процедил Смирна.
— Шапежка? — хмыкнул Коэн и с неприятной улыбкой покачал головой. — Вон оно, значит, как… Да ты не сверкай глазищами-то, как барышня. Сестрице моей глазки будешь строить.
— Не буду, — зло буркнул Смирна.
— Ещё как будешь, — угрожающе кивнул Бачек.
— Не имею никакого отношения к твоей сестре.
— Как-то же она в твоей кровати оказалась? — вкрадчиво спросил Коэн и сильнее нажал на плечо.
— Не имею об этом никакого понятия, — упрямо повторил Смирна и скривился от приступа боли, пронзившей висок.
— Ну что ты, парень, — доверительно наклонился к нему Бачек, — Нельзя так. Тут дело серьёзное, — многозначительно помолчал. Хватка на плече стала совсем жёсткой, у Смирны разве что искры из глаз не посыпались, аж шея занемела. А голос Коэна становился всё глуше, — Репутация, девушка… Ты — честный и достойный…
— Не будет никакого честного, — стряхнул руку Бачека с плеча Смирна. — Считай, что я недостойный.
— Ууу… — задумчиво протянул Коэн, — Нельзя тебе Тыковку доверять. Никак нельзя.
Можно подумать, ты собирался, подумал Смирна. Как на полигоне в репу получил, так и закусился.
— Бал, — кивнул на снующих мимо замка, хохочущих девчонок с жёлтыми и красными фонариками. — На балу и посмотрим, кого кому доверять.
Смирна был уверен, что Шапежка там не появится, а Коэн по своему обыкновению уйдёт с кем-нибудь посимпатичней, полегкомысленней и повеселее. И это будет не Тык… тху ты! Не Шапежка!
Коэн приблизился к нему вплотную и, тихо чеканя каждое слово, произнёс:
— Один раз скажу, — миг, и локоть боевика зажал его, Смирны шею. — Держись от Петры подальше. Ей-богу, пришибу, — прошипел ему на ухо. — Моргни, если понял, — и, ласково хлопая его свободной рукой по ничем не защищённой после вчерашнего боя груди, издевательски протянул: — Мммаааргнек…
Ссскотина!
Смирна вылупился на него так, чтоб даже случайно, ненароком не моргнуть.
Ни в какой другой ситуации Смирне и в голову бы не пришло всерьёз соперничать с Бачеком.
Вот только речь шла о Шапежке. А представить, что Петру поднимает на руки и несёт куда-то не он, а Коэн, бесы его сожри, Бачек, дышит воздухом у её плеча, трогает спину, волосы, руки…
