Часть 1
Мелкие пуговки платья на объёмной девичьей груди безостановочно вздымались и опадали. Смирна Татович, староста третьего курса лекарского факультета Ратицкой Академии Магии, пробовал отворачиваться от будоражащего воображение вида, закрывать глаза, представлять разные отвлекающие от груди вещи, вроде препарирования жаб и яиц гигантской каснощёкой улитки, но взгляд сам, минуя собственную волю Смирны, стремился к прекрасному, и увести его прочь не было никакой силы.
А ведь он думал, что воля у него сызмальства сильная, ему, во всяком случае, подвластная. А оказалось вон как — не воля, а наказание одно. Даже два. Наказания. Потому что вместе со становящимся отупевшим лицом отчётливо "становилось" кое-что ещё, совершенно другое. Чуть менее очевидное, но куда более выдающееся, чем всё остальное.
И главным словом тут было "выдающееся". Потому что выдавалось так, что больно было даже моргать. Поэтому Смирна сидел, выпучив очи, отчаянно не дыша, и смотрел только на Невтона Евсеевича, прозванного студиозусами Двухголовким Драконом. В жадной надежде на то, что драконья грамматика дурь из него выбьет быстро и с треском.
Дурь выбиваться отказывалась и по-прежнему сильно мешала сидеть.
Самым страшным сейчас было даже не то, что ему пришлось бы вдруг выйти к доске. С этим он худо-бедно бы сладил. А если к доске вызвали бы Её.
А ведь он не единственный парень на курсе, вдруг осенило Смирну. И у всех у них есть глаза. И другие органы, наверняка страдающие не меньше его собственных.
Он мгновенно нашёл взглядом троих сокурсников, с ужасом отмечая знакомую борьбу напряжения и дебилизма на лицах. А ведь есть ещё Боевой факультет. Портальщики. И артефакторы, в конце концов! И от возмущения и бешенства его слегка попустило.
И ведь рано или поздно эта бомба рванёт. И наверняка будут жертвы. Перед взором пронеслась короткая, но героическая битва щуплых лекарей с могучими боевиками.
И зрелищная схватка прекрасных лекарок с обиженными на них артефакторшами…
Смирна аж зашипел, так его торкнуло в нижний ствол от этой картины.
Эту катастрофу надо было как-то предотвращать. Что-то делать, куда-то писать. Он как староста был просто обязан сделать хоть что-то.
— Татович, спряжение глагола "стоять"! — раздалось почти над ухом дребезжащим голосом Невтона Евсеевича-Дракона, и Смирна только отмахнулся:
— Не спрягается, — зло подумав, что стоит и без спряжения отменно.
Дракон хмыкнул и насмешливо поинтересовался:
— Тогда "лежать"? — И твердо произнёс, почти скомандовал: — Лиере!
Смирна удивлённо взглянул на поникшие наконец-то штаны и ошарашено пробормотал:
— Аналогично.
— То-то же, — так, что слышно было ему одному, заметил профессор. И уже громче добавил, но всё ещё глядя на Смирну: — Запомните это. И поныне неспрягаемые глаголы драконьего языка являются магическими командами. Импульсами, запускающими цепочку ритуала, заклинания или просто уже готовой формулой действия. Сейчас это мало кто использует, но помните, лишних инструментов не бывает!
Смирна запомнил сразу, даже на себе это действие испытал, одновременно перебирая в голове известные ему слова, которые могли бы в будущем ему пригодиться, попутно соображая, что ещё мог заметить их местный Дракон?
Стыдно ему не было, нет. Всё-таки Дракон тоже когда-то был студиозусом, а если и не был, то с особенностями молодого организма ему наверняка встречаться случалось, поэтому понимать должен.
А вот то, что заклинание от позора его избавило, но проблему с Прекрасным не решило никак (грудь от этого меньше не стала) — это он осознавал отчётливо. Как и все возможные проблемы, которые в красках ему нарисовал лишённый достаточного притока кислорода мозг.
Сходить к артефакторам, чтоб амулет какой-нибудь дали маскировочный, что ли? Только кому его брать? Внезапно возникшей груди, или уж лучше сразу ему самому? Потому что грудь под артефактом спрячешь, а мысли о ней по-прежнему на виду у всех останутся.
Штаны привычно заныли, и Смирна бросил в сторону Дракона панический взгляд. Длительность его заклинания оказалась подозрительно короткой.
То есть, артефакта надо было брать два. И он за них до конца года не расплатится…
А если Дракона прям попросить уменьшить? Чтоб стало, как было! Ну хорошо же было, ей-богу! Главное, чтоб не перепутал, у кого и что уменьшать. А то конфуз может случиться. С Дракона станется, в воспитательных целях уменьшить не грудь, а… измученные штаны Смирны. А с этим мириться парень отказывался.
Сейчас он даже не мог бы сказать, чья именно это была грудь. Потому что каждый раз это было ударом в голову и… и всё. До лица он ни разу ещё не добрался. Просто наваждение и морок какой-то. И совершенно недостойное старосты… всё! У него опять начали привычно путаться мысли, и Смирна тихонечко зарычал.
Не факт, что Груди это понравится, или Дракон вообще согласится. Но сейчас-то он его поддержал, может, и дальше в беде не оставит? А ведь на кону спокойствие и порядок во всём университете!
А если возмущаться будет одна только Грудь, так он её пока даже лично не знает, а потом всегда можно сказать, за Великим не разглядел де.
Нет. Нельзя так. Членовредительство всё же. И для здоровья может быть опасно.
Артефакты спокойней как-то. Но дорого. И не факт, что артефакторы даже по дружбе возьмутся помогать. У них свои корысти имеются.
Если только… Смирна навскидку припомнил самых некрасивых девчонок. Хотя у артефакторов с этим был явный недобор — то ли амулеты себе выправляли, то ли магическая кровь свою лепту вносила, но все девчонки были хорошенькие, как на подбор.
В общем, не складывался у него план с недозаправленными кислородом мозгами.
Смирна вынужден был прибегнуть к последнему средству. Нужно было только сделать главное: посмотреть безымянной хозяйке Прекрасного в лицо.
Он набрал воздуха в легкие, чтоб подправить способность ясно соображать, и осторожно повернул голову в сторону, перебирал взглядом знакомые макушки, не решаясь пока позволить глазу скользнуть ниже. Она была где-то там, слева, он знал это точно. Штаны не дали б соврать.
Кто она?
Чёрненькая высокая Дафния? Рост не тот. Там вся Прелесть была явно ниже.
Бетка-болтушка? Пышненькая. Возможно, вполне. Он решился скосить глаза, но нет. Не она. Тогда кто же?
Вита — красава вся? Фигуристая умопомраченно и яркая невозможно, как все артефакторши, что она на лекарском вообще делает? И нет, не она тоже.
Рядом с Витой сверкнули испуганные большие глаза, сталкиваясь с его собственным настороженным взглядом, а дальше он просто обязан был прям под этим пытливым взором проверить. Проверил… и всё… бомбануло.
