Наконец Данилов замолчал.
Чернявый сидел со скорбным видом, словно был поражен открывшимся ему несовершенством мира, в котором есть место таким подлым предателям, как журналист Кожухов.
Затем он открыл ноутбук, включил его, некоторое время щелкал клавишами, потом повернул ноутбук к Егору Осиповичу.
— Сделайте это сами, — сказал он. — Вам это, наверно, будет приятно.
Данилов усмехнулся и нажал на кнопку «enter».
Через несколько секунд посреди экрана высветилось ярко-фиолетовое табло с желтыми буквами — «Перевод денег завершен успешно».
— Ну вот, — расплылся в улыбке Чернявый. — Теперь вы можете позвонить в банк и проверить состояние своего счета. А я пока отойду в туалет. Чтобы вас не смущать.
Чернявый ушел, и подполковник достал телефон.
Чернявого не было довольно долго, за время его отсутствия Данилов успел уладить все дела и теперь сидел, закинул ногу на ногу с видом человека, провернувшего удачную сделку. Лицо его было спокойным, даже суровым, но в душе он ликовал.
— Ну-с, — произнес Чернявый, потирая белые ладони, — вроде все в порядке? А теперь давайте сюда вашу кассету. А то еще заговоримся и забудем про нее. Знаете ведь, как это бывает между старыми друзьями!
«Когда это мы с тобой были друзьями, мерзкое животное?» — с глухой яростью подумал Данилов. Но тут подполковник вспомнил о деньгах, которые только что были переведены на его счет, и душой его снова овладело радостное спокойствие.
— Да, — сказал Данилов, — я помню. — Он достал из кармана микрокассету и протянул ее Чернявому. — Прослушать можете прямо сейчас. Устройство у меня с собой.
— Отлично-отлично! — разулыбался Чернявый. — Это единственный экземпляр?
— Да.
Чернявый захихикал:
— Замечательно! А что же вы подсунули вашим непосредственным заказчикам?
— Пустышку.
— Пустышку! — Чернявый расхохотался: — Вы отчаянный человек, Егор Осипович! Отчаянный! Как же вы им объяснили?
— Техническими неполадками. Такое иногда случается при прямой записи.
Внезапно лицо Чернявого приняло озабоченное выражение.
— Ох, Егор Осипович, все это, конечно, хорошо, — сказал он, — но я волнуюсь за вас. Вас ведь наверняка не погладят по головке.
— Разумеется. Ведь операция проводилась под моим непосредственным руководством. Но это уже не имеет никакого значения.
— Вы уходите из управления?
— А вот это, — с холодной усмешкой произнес Данилов, — вас не касается.
— Да-да, конечно. Это я просто так, как говорится, из дружеского участия. Ну что ж, давайте прослушаем вашу пресловутую кассету. Наушники у вас имеются?
— Да. Держите.
Подполковник протянул Чернявому устройство и наушники. Чернявый вставил наушники в свои небольшие белые уши и нажал на кнопку воспроизведения.
Слушал он долго и сосредоточенно, пока вся кассета не проиграла. Потом вынул из ушей наушники и аккуратно положил их на стол.
— Ну как? — спросил Данилов.
— Отлично, — ответил Чернявый. — «Вечер трудного дня». Всегда любил этот концерт. Жаль, что он у вас не полностью.
— В каком смысле? — недоуменно спросил Данилов.
Черные зрачки Чернявого сузились. По блеклым губам пробежала усмешка, от которой у людей, не знающих Чернявого, выступал на лбу пот, а у тех, кто знал, — и подавно.
— В том смысле, уважаемый Егор Осипович, — негромко прошипел Чернявый, глядя Данилову прямо в глаза, — что на кассете, которую вы мне передали, записан концерт группы «Битлз». И называется он «Вечер трудного дня».
Данилов попытался улыбнуться, однако у него это плохо получилось.
— Вы меня разыгрываете?
— Я? — сипло переспросил Чернявый. — Вас? Да нет, уж скорей, вы меня. Вы меня разыгрываете, Егор Осипович, именно вы.
Данилов схватил со стола наушники, быстро надел их, нажал на кнопку прокрутки, а когда кассета прокрутилась на начало, ткнул пальцем в «play».
В уши подполковнику полились нежные, мелодичные аккорды. Он дослушал кассету до конца. Затем снял наушники и положил их на стол.
Некоторое время мужчины сидели молча. Чернявый сверлил побледневшее лицо подполковника своими глазами-буравчиками. Подполковник пытался осознать, что же произошло и на каком этапе операции из него сделали клоуна. И главное — кто?
«Черт бы меня побрал, почему я не прослушал кассету раньше!» — обругал себя Данилов. Впрочем, времени прослушать запись у него не было. Подполковник ненавидел спешку и суету, но жизнь диктовала свои условия. Действовать пришлось в режиме аврала. Кассета попала к нему в руки буквально за полчаса до встречи с Чернявым, а слушать запись в служебной машине он не решился, опасаясь возможного перехвата (технический арсенал управления не имел себе равных, ему мог бы позавидовать даже Джеймс Бонд).
Мысли подполковника двигались быстро и судорожно.
«В чьих руках побывала эта кассета? Первый — Кожухов. Мог ли он ее подменить? Технически — вполне возможно. Но не понятно — зачем? Захотел сам заработать на этой записи? Но тогда какого черта он пришел в ФСБ? Или он просто испугался, когда понял, что играть придется по-взрослому, рискуя собственной шкурой?
Нет. Вряд ли. Слишком глупый ход. Кожухов прекрасно понимает, что он на крючке у ФСБ, и они — в случае необходимости — могут сделать с ним все, что захотят. Даже сдать его бывшим «подельникам». Но тогда кто? Кожухов передал пленку Дементьеву. Неужели…»
В памяти подполковника всплыло худое лицо блондина с прозрачными глазами и белесыми бровями.
«Нет, на Дементьева это не похоже. Он никогда не был интриганом, всегда предпочитал честную службу нелегальным (или не санкционированным начальством) рискованным операциям. Хотя… — Данилов невесело усмехнулся. — До недавнего времени я сам был таким, — подумал он. — А времени на подмену у майора было хоть отбавляй. К тому же — Рита. Женщина, которая любит деньги больше всего не свете. Не выдержав ее ежедневных упреков, он вполне мог решиться на этот отчаянный ход. Итак, Дементьев!»
Подполковник сгреб со стола записывающее устройство и наушники и швырнул все это в портфель.
— Это просто недоразумение, — спокойно сказал он Чернявому. — Я с этим разберусь.
Он резко поднялся из-за стола, но тут Чернявый положил ему на запястье свою холодную бледную ладонь.
— Я не советую вам с нами шутить, — произнес он негромким, шипящим голосом.
Подполковник спокойно стряхнул с запястья руку Чернявого и так же спокойно ответил:
— Я не собираюсь с вами шутить. Ошибку я исправлю. Если, конечно, это будет в моих силах и возможностях.
