ее пристрастия ко всему большому.
Посмотрев на это, Императрица отправила экран в темноту и вновь потянулась за стопкой. Казалось, в воздухе так и повис вопрос «правда же, дебил?»
— Я просто хочу, — серьезно и даже будто чуточку устало сказала она, делая еще один горчащий глоток, — хоть один вечер провести спокойно, чтобы вокруг были взрослые люди и вели себя соответствующе. Без всех этих детских игр. Неужели это так сложно?
« Что ты конкретно от меня хочешь?» Пожалуй, именно этих слов я от нее и хотел.
— А знаешь, я вообще-то вырос и готов говорить с тобой по-взрослому. Может, уже начнем нормальный диа…
И тут опять вторгся ее дурацкий смартфон, высвечивая на экране дурацкое «М», которому словно нужно было влезть именно в этот самый момент. Катерина молча перевела взгляд с меня на телефон. Ну давай, нажми красную кнопочку, если так хочешь, чтобы вокруг были взрослые люди. Чего уж проще-то? Ее глаза вновь переместились с экрана на меня, выбрав собеседника.
— Хорошего вечера, Роман, — сказала она и, подхватив настырно трезвонящий гаджет, ушла.
Конечно, как можно устоять, когда такой Биг-Бен? Прям так и видно, как ты хочешь, чтобы вокруг были взрослые люди, а не детский сад. Зато все как обычно: поговорила со мной и убежала к нему — ничего нового. Для полноты гештальта оставалось только меня поцеловать. А ведь он сюда для тебя даже не приехал.
Хотя о чем я вообще? Давно ведь знаю, что нельзя доверять ему и нет смысла рассчитывать на нее. И прошлый Новый год — лучшее тому доказательство.
— Клянусь, — заверял меня этот идиотский «М», — этот праздник ты не забудешь!
О, как я радовался, когда мой такой крутой и взрослый друг позвал меня к себе в гости — на реальную Версальскую тусовку, куда хрен попадешь просто так. Я думал, в ту ночь случится что-то грандиозное, стану гораздо опытнее, а то и вовсе потеряю девственность. В принципе, так и случилось — кое-что я действительно потерял: только не девственность, а доверие к некоторым людям.
Праздник для меня закончился быстро — еще до того, как пришли основные гости, — когда хозяин дома попросил принести из подвала пару бутылок какого-то винца своей матери, которое типа очень любят девчонки, и запер меня в этом склепе на всю ночь. Первые пару минут, долбясь в тяжеленную дверь, я думал, что это произошло случайно. Но потом нашел брошенные в углу подушку и плед — видимо, чтобы узник не окоченел к утру. Смартфон в этом подземелье не ловил — только что и отсчитывал время. В полночь к громкой музыке сверху добавились радостные крики — меня же, судя по всему, не слышал никто. Этот всеобщий любимец словно боялся, что я одним своим присутствием испорчу ему Новый год. Ну, наверное, у него были поводы, чтобы так бояться — в конце концов, на виражах одной заразы он разбивался намного чаще. А может, боялся, что там, где обделяют его, перепадет мне? Ха-ха. Катерина не дает — она только забирает.
Дверь лязгнула лишь под утро, когда в доме уже наступила тишина. Я сразу же выскочил из этой темницы, всеми матерными словами, которые знал, донося до хозяина дома все, что о нем думаю.
— Тише, — усмехнулся он, — тут дама!
И правда, у холодной каменной стены со сцепленными на груди руками обнаружилась Катерина — с таким выражением на лице, как будто я сам был во всем виноват.
— Зря ты меня не послушал, — коротко бросила она мне и отвернулась к нему. — А тебе самое время извиниться. В этот раз ты превзошел сам себя.
И все?.. А ему это вообще что — наезд или комплимент? И сказано, главное, было одним и тем же ровно-надменным тоном — что мне, что ему. Ухмыльнувшись, Мишель перевел глаза с нее на меня.
— Ты извини, конечно, но реально зря ты ее не послушал. Больше скажу, я б оставил тебя в гостях и до вечера, — он кивнул на дверь за моей спиной, — но королева узнала и решила, что тебе уже пора покинуть мой скромный замок. Как видишь, ей ты здесь не ко двору…
Чего он точно сказал, я уже и не помню, потому что весь дискомфорт, причиненный заключением, компенсировал коллекционным винишком его матери. Зато помню, как все это винишко разом ударило в голову, и я порывисто шагнул к нему с сильным желанием начистить одну зажравшуюся харю. В этот миг Катерина отделилась от стены и встала между нами — как всякий раз вставала в детстве, не давая нормально сцепиться, защищая то ли меня, то ли его, то ли свой собственный покой.
— Достаточно, — отрезала она. — Роман, тебе пора.
И это было реально все — все ее участие в моей новой жизни. А ведь пока меня не увезли в Москву я был ее другом и что-то для нее значил — примерно столько же, сколько и ее придурок-сосед. Он это до сих пор помнил, вот и бесился, а она, казалось, об этом совершенно забыла. Проблема была в том, что я тоже это помнил, и это рвало мне мозг сильнее всего. И если для него у меня еще были слова — матерные, но были, — то для нее уже никаких слов не находилось.
Вырывая из воспоминаний, рядом протяжно скрипнул стул.
— Вот ты где, — Влада резко плюхнулась за стол, аж задев своим коленом мое, схватилась за стопку и залила в себя всю недопитую Катериной текилу.
— Ты это, полегче, — только и успел сказать я.
От принятого она поморщилась так, что из глаз чуть не брызнули слезы.
— Ну и дрянь! — и, поделившись открытием, стукнула хрустальным донышком по столешнице.
Да уж, самое время переименовать этот «Prestige» в «Отель разбитых девичьих надежд» — больше соответствовало атмосфере. Да и сиськи у нее как-то сдулись — похоже, вытащила свои пушапы.
— Смотрю, встреча с кумиром не удалась, — заметил я.
