и сколько раз уже сохраняла себя при памяти, в гораздо более сложных ситуациях — взять хоть недавний вояж в загробный мир. Поэтому надеюсь, Альбина жива — из многих передряг она уже выходила, к тому же она связана с моей душой. И, как она говорила, убить ее может только сильный маг менталист…
«А Ядвига кто?» — спросил я сам себя.
Не продолжая, дурные мысли я отогнал. Совсем безнадеги в ситуации я все же не чувствовал — воля странного незнакомца, частично закрывшего мой разум, силу Ядвиги — если это именно она сейчас позади, намного превышает. Это дает надежду последнего шанса. Да и накрутить себя так, чтобы потерять контроль над эмоциями и вызвать вспышку ярости, сопровождаемую молниями я всегда успею. Тем более что сорваться могу прямо сейчас — потому что злости становилось все больше, а коридор все не кончался, я шагал и шагал вперед волей кукловодов.
Стараясь абстрагироваться от накатывающей волнами глухой злости, начал акцентировать внимание на окружающем. Коридор длинный, широкий и прямой. Через каждые несколько метров в стене светильники — сейчас горящие сдержанным алым светом. Прямо коридор красных фонарей. И куда ведет — пока непонятно.
По сторонам мне не осмотреться, глаз не повернуть, но даже глядя вперед на периферии зрения вижу немало. Вижу, что коридор не ровесник лечебнице, явный новодел — под ногами гладкий бетонный пол, на котором широкими белыми линиями нарисована дорожка. Как на некоторых заводах, где таким образом размечают пути безопасного передвижения персонала по территории цехов. Кроме того, коридор разделен на две части вдоль — посередине его перегораживает массивная решетка, в которой периодически и неравномерно встречаются проемы дверей. Некоторые из них открытые. Видно мне столько, что могу понять — правая сторона коридора, закрытая от нас сейчас решеткой, местами разделена еще и поперек. На секции разной длины, образующие перед некоторыми камерами — иногда перед одной, иногда перед несколькими, словно шлюзы безопасности.
Ведущие в камеры двери глухие, кто там содержится, неясно. Но, если принять на веру, что именно здесь можно найти причину тяжелой ауры бывшей лечебницы, ничего хорошего увидеть за дверьми камеры надеяться не следует. Направление движения в этот момент вдруг изменилось, меня мягко подтолкнуло в сторону. Я, вместе со всей ведущей меня процессией повернул — миновав открытый проем в разделяющей коридор решетке, мы прошли в одну из камер.
Невольно отметил, что развернули меня довольно мягко и аккуратно. В прошлый раз, когда меня допрашивала Ядвига в Познани, ее подручные действовали со мной довольно грубо. Сейчас же эта мелочь аккуратного обращения помогла мне сдерживать кипящую в груди злость. Здраво рассуждая — устроить бойню я всегда успею, а если есть возможность поговорить и получить информацию, лучше попробовать это сделать.
Несмотря на эти мысли, держать себя на краю неконтролируемой вспышки становилось все труднее. При этом было страшно — что, если накатывающей яростью планку у меня сорвет, но при этом молнии вокруг бушевать не начнут? Печально будет, это точно.
По воле кукловодов между тем я уже прошагал в центр камеры. Надо же, к нашему прибытию здесь все подготовлено — на полу пентаграмма, линии которой умеренно мерцают фиолетовым свечением. Так же, как было в подвалах Дефензивы.
Когда я чужой волей остановился в центре пентаграммы, меня по-прежнему крепко держали. И физически, и ментально; чуть погодя ощутил, как меня аккуратно опускают на колени. Снова очень бережно — не в пример тому, как было в прошлый раз, когда даже Ядвига высказала подручным про то что я им не мешок с картошкой.
Вдруг почувствовал малую толику возвращения воли — неожиданно получилось самостоятельно моргнуть. Ощущения поводка сзади исчезло — похоже, контролирующая меня незнакомка (хотя уже уверен, кто скрывается за личиной), меня отпустила.
Я так и стоял на коленях в центре пентаграммы и ничего не происходило. Прошла минута, началась другая. Ничего — никаких действий. Ожидая продолжения обратил внимание, что приземлили меня в пентаграмме в этот раз по-другому — отлично от первого эксперимента с допросом. Тогда вершина звезды была за моей спиной, Ядвига стояла в ней, сзади от меня и положив мне руки на затылок. И четверо подручных Ядвиги тогда были в пределах моей видимости. Сейчас же я сидел так, что вершина звезды прямо передо мной, а помощников — разошедшихся по остальным лучам, я вижу только двоих.
Наконец сбоку мелькнуло движение и прямо передо мной вышла… ну да, Ядвига. Как и предполагал. Одежда на ней осталась прежней, а вот маска с лица исчезла. Похоже, именно поэтому задержка — время ушло на снятие ее маскировки.
— Давно не виделись. Здравствуй, — улыбнулась Ядвига.
Моргнув два раза, я попытался ответить. Не получилось — контроль не настолько вернулся, хотя глазами уже смог пошевелить.
— Не волнуйся, сейчас поговорим, — сообщила мне Ядвига, которая почувствовала мое волевое усилие. И едва она это произнесла, как исчезла из поля зрения. Она никуда не ушла, просто из линий пентаграммы выросли стены из фиолетово-лилового сияния — ритуал начался. Как-то вдруг и без предупреждения, вполне себе буднично. Причем мою кровь в этот раз не использовали, происходило все иначе: вокруг, словно живые, зазмеились фиолетово-лиловые плети. Они обвивали меня, словно щупальца осьминога — ноги, руки, тело, голову; несколько сияющих «щупалец» оказались перед глазами, и — в последний момент понял я, буквально погрузились в мои глазные яблоки.
Испугаться происходящему как следует даже не успел — перед взором сверкнула вспышка света, а мою душу словно вытащили из тела и куда-то пульнули. Я почувствовал невероятно реальное ощущение полета и понял, что нечто подобное уже испытывал — во время общения с императрицей Ольгой. Тогда, когда перед портретом Сати Александровой она забрала меня с собой в имитацию, в ловушку сознания.
Совершенно аналогичное чувство. Я сейчас на краткий миг даже допустил было, что императрица Ольга спряталась под личиной Ядвиги, якобы спрятавшейся под личиной Ангелины. Но когда полет закончился, а я материализовался в имитации реальности, сразу засомневался в этой версии. Вряд ли императрица будет рисковать, устраивая вояж в Северный Уэльс. К тому же ощущение свободного полета закончилось мягкой остановкой и осознанием себя в новом месте, и это было совсем не берегом северного моря, куда выдергивала меня Ольга.
Одежда сейчас на мне прежняя — костюм, в котором и пришел вместе с «Ангелиной» в подземную темницу. А вот окружающая картина изменилась кардинально. Стоял я сейчас на круглой, выложенной брусчаткой площади, в центре которой красноватыми камнями создан приметный орнамент:
