куда-то на Север уехал, а тут шаги слышу вечером. Дай, думаю, поднимусь. Но уж на ночь глядя побоялась идти, а с утра вот решилась. Дочку в садик отвела и поднялась спросить. Ты надолго приехал?
– Как получится. Извини уж, Паризад, что тебя не пускаю. Я раздет.
– Ничего, я только спросить. У тебя все в порядке?
– Конечно. Отсыпаюсь вот от трудов. Латифу привет!
– Обязательно передам. Но он еще спит после ночной смены.
– Как проснется, передай.
– Обязательно, Мурад. Ты к нам заходи, чайку попьем.
– Постараюсь, если дела позволят.
По бетонной лестнице застучали женские каблучки, но эти звуки быстро стихли. Вместо этого послышался звон ключей на связке. Женщина, видимо, доставала их из сумки. Потом ключ повернулся в замке, хлопнула дверь. Паризад зашла к себе в квартиру.
– Кто это? – спросил Магомедгаджи.
– Соседка. Подо мной живет. Они с мужем хотели у меня квартиру купить, чтобы потом сменять две на одну трехкомнатную. Хотят еще ребенка завести, а в однокомнатной тесно. Волнуется она, боится, что я кому-то другому квартиру продам, поэтому и бегает, спрашивает, что я да как.
– А Латиф кто? – спросил Рамазан.
– Муж ее. Сварщиком в аэропорту работает. Нормальный парень. Мы с ним выпивали как-то.
– Что же эта Паризад раньше не приходила, когда знала, что ты у бабки живешь, а мы с тобой здесь хозяйничали и не стеснялись?
– Тогда еще разговор о продаже квартиры не заходил, она и не волновалась, – ответил Мурад и пожал плечами.
Эмир Мамонт прикрывал лицо пыльной шторкой и смотрел в окно. На его глазах какой-то мужчина вышел из подъезда, хотя не было слышно, как закрывалась какая-либо квартирная дверь, и кто-то спускался по лестнице. У него была короткая военная стрижка. Он сел в автомобиль с черными военными номерами, и тот отъехал.
– Кто такой? Знаешь его? – строго спросил Магомедгаджи.
– Кажется, с пятого этажа. Офицер-пограничник или прапорщик. В возрасте уже мужик, – сказал Мурад.
– Так это он или тебе так только кажется? – с подозрением спросил Рамазан.
– Кажется, он. Но этот человек обычно в мундире ходит. В гражданском я могу и спутать. Машина за ним обычно такая же приезжает.
– Да, – сказал эмир. – За рулем сидел ефрейтор погранвойск. Я рассмотрел. – Магомедгаджи забрал свой автомат, отошел от окна и произнес: – Так мы долго не протянем, если будем от каждого звука вздрагивать. Мы друг друга скоро перестреляем. Успокоиться надо.
– Может, ты еще и сдаться нам всем предложишь? – Рамазан словно на скандал нарывался.
Но Магомедгаджи говорил спокойно, тем самым успокаивая его:
– Не о том базар. Давайте просто подумаем, на чем мы можем засыпаться.
– Только на предательстве, – заявил Рамазан.
– Вопрос только в том, кто нас сдаст, – рассудил Мурад. – Кто знает, где нас искать?
– Кроме Исмаила – никто, – констатировал Мамонт.
– А его жена? – спросил Рамазан.
– Расима? Она скажет только то, что ей муж разрешит.
– Или он скажет то, что ему жена позволит, – стоял на своем Рамазан.
– Все равно сейчас уже поздно об этом размышлять. Нам следовало из машины высаживаться хотя бы за квартал от этого дома.
– И идти по улице с автоматами. – Мурад внезапно принял сторону Рамазана, чем, впрочем, не удивил Мамонта.
Просто этот парень размышлял реально.
– Да, нам повезло, что у дома нас никто с оружием в руках не видел. Ведь у Мурата ствол из-под куртки торчал, – сказал Магомедгаджи, не забыв упрекнуть парня за небрежность, которая могла бы их выдать.
– Не будем отвлекаться, продолжим. Что нам сейчас делать? – стоял на своем Рамазан.
– Набрать еще хотя бы двух-трех парней и уйти в горы, – категорично проговорил Мамонт. – Я знаю вполне подходящую пещеру. Она расположена далековато, но ничего, доберемся с помощью Аллаха. Там спокойно и отлежимся. Мурад, у тебя есть подходящие кандидатуры моджахедов?
– Найдем, эмир, – отозвался молодой бандит.
Этот парень радовался оттого, что опять оказался нужным.
Подполковник Омаханов приехал среди ночи, когда капитан Одуванчиков дремал в ротной канцелярии, положив руки на стол, а на них устроив голову. Ноги его в этом неудобном положении затекли. Когда в дверь, открытую настежь, вошел Манап Мансурович, Василий Николаевич вынужден был пройтись от стола к столу и обратно, чтобы хотя бы слегка размять их.
– Я договорился с дежурным по райотделу полиции. Он сразу вызвался послать по адресу эксперта с компьютером. Потом я пообщался с Исмаилом и Расимой.
– Я с ними еще раньше договорился, – сказал Одуванчиков.
– Исмаил отнесся к этому делу с прохладцей, но Расима даже обрадовалась возможности от Мамонта навсегда избавиться, – продолжил подполковник юстиции. – Я обещал, что эмир получит пожизненное заключение. Она видит в этом безопасность для мужа. Я уверен, что Расима его додавит. Нам портреты должны прислать по электронной почте. Если вы, капитан, не возражаете, я посмотрю свою почту с вашего компьютера. Кстати, у вас и принтер, вижу, имеется. Можно будет сразу и распечатать.
Проверка почты заняла не больше минуты.
– Есть! Все три! – с искренней радостью сказал Омаханов.
Одуванчиков только мельком глянул на монитор и нажал кнопку включения принтера. Лазерный аппарат сразу загудел, разогреваясь.
– Магомедгаджи и Габиб Ниязов получились даже лучше, чем на тюремной фотографии, – заявил подполковник юстиции Омаханов, когда портреты были распечатаны. – Да и их молодой друг тоже. Я его видел рядом с автобусом. Сильно похож. У Расимы глаза и рука хорошего художника.
Старший следователь по особо важным делам на всякий, как он выразился, случай распечатал фотороботы в четырех экземплярах.
Только после этого капитан побеспокоил майора полиции Керима Расуловича Абдулмеджидова, которого еще раньше предупредил телефонным звонком о том, что нынешнюю ночь им придется поработать. Керим Расулович в свою очередь, как он сказал, запряг начальника службы участковых района. Тот оставил на своем месте на ночь инспектора и сотрудника паспортного стола.
Старший следователь по особо важным делам оказался хорошим знакомым майора Абдулмеджидова. Он пообещал послать к нему свою машину с портретами разыскиваемых бандитов и с разрешением использовать автомобиль в служебных целях, то есть согласился отвезти фотороботы в паспортный стол вместе с участковым.
Капитан Одуванчиков и подполковник юстиции пошли к его машине, но взяли они только два экземпляра распечатки фотороботов, оставили себе по одному. Старший следователь по особо важным делам по-прежнему ездил на микроавтобусе своего управления. Красная полоса с белой надписью на его корпусе пока устраивала даже капитана Одуванчикова. По крайней мере, ГИБДД не будет останавливать ночью.
Водитель в машине был уже другой. Теперь место за рулем занимал возрастной прапорщик полиции. Судя по номерному знаку, и сама машина была иная, хотя
