Янагида Кунио руководил Японским этнографическим обществом (Нихон миндзоку гаккай), основанным им в 1935 г. Вокруг Янагида Кунио объединились ученые, занимавшиеся изучением различных аспектов традиционной японской культуры во всех префектурах страны. Богатые материалы, собранные Янагида Кунио и его коллегами, были опубликованы в многотомном издании (1958–1960). В 1956 г. Янагида Кунио издал свою монографию «Японские праздники» («Нихон-но мацури») (см.[526]).
Важным этапом в изучении праздника Нового года была публикация в 1954 г. монографии «Новогодняя обрядность» («Сёгацу-но гёдзи»), В 1974 г. в многотомной серии «Японский этнографический атлас» («Нихон миндзоку тидзу») был опубликован том, целиком посвященный предновогодним и новогодним обычаям и обрядам японцев, в котором в основном показаны обычаи и обряды сельского населения. В нем систематизирован огромный этнографический материал по новогоднему циклу, представляющий все префектуры Японии. К тому приложено 30 карт, которые показывают степень распространенности важнейших элементов предновогодних и новогодних обычаев и обрядов. Книга снабжена уникальными фотографиями, содержит подробнейший комментарий к картам[527].
Ценные материалы по новогоднему празднику обобщены и в ряде интересных монографий (см.[528]), посвященных календарным праздникам японцев.
Особое место среди научной литературы о календарной обрядности занимают специализированные словари и энциклопедии. В этих словарях каждая статья, как правило, содержит исторические данные об истоках того или иного обряда, свидетельства о его судьбе в разные исторические эпохи (например[529]).
Есть еще один раздел японской литературы, посвященный праздникам. Эту литературу, очень богатую по своему составу, насыщенную интересными, порою уникальными материалами, можно назвать краеведческой. Как правило, это издания префектурных учреждений, местных музеев, отдельных городов, селений и храмов. Среди авторов — писатели, ученые, учителя, журналисты, краеведы, настоятели храмов, фоторепортеры. Их публикации (книги, проспекты, буклеты, альбомы), рассказывающие о достопримечательностях родного края, непременно содержат сведения и о календарных праздниках, и, конечно, об интересных обычаях и обрядах Нового года. Литература эта многочисленна, многообразна и очень важна для этнографа. Частично с подобной литературой нам удалось познакомиться во время пребывания в отдельных районах и городах Японии.
Календарь.
Традиционный японский календарь, как и календарь других народов Восточной Азии, является лунно-солнечным. Считается, что он был введен в Японии в VII в. по китайскому образцу. Согласно этому календарю, 1-й день 1-й луны и соответственно начало года совпадали с новолунием. Этот день назывался «день истока» (гэнтан). Однако в более древний период лунные месяцы начинались с дней полнолуния. Японский исследователь Хага Хидэо высказывает предположение, что в древности людям светлая ночь полнолуния должна была казаться более подходящей и надежной для проведения праздничных обрядов, нежели совершенно темная ночь новолуния[530]. С введением китайского календаря начало года было сдвинуто на новолуние, хотя 15-й день 1-й луны сохранил свое значение в новогодней обрядности.
В году выделялось четыре времени: весна, лето, осень, зима. Присущее японской культуре восприятие красоты окружающего мира нашло свое отражение в том, что уже в раннем средневековье в японском фольклоре и литературе складывается поэтический календарь, запечатлевший особенности каждого времени года. «Своеобразной чертой календарной поэзии в японском фольклоре, — пишет известная советская исследовательница и переводчик „Манъёсю“ А.Е. Глускина, — является наличие особых циклов любовных песен, сопровождающих все времена года: любовные песни весны, любовные песни лета и т. д. Появлению этой особенности способствовали, по-видимому, брачные игрища, которыми заканчивались старинные народные хороводы и которые имели прямое отношение к древнему земледельческому культу»[531]. В песнях весны воспевались туманная дымка и ива; в песнях лета — кукушка, травы, цикада; в песнях осени — алые листья клена, олени, роса, луна, рисовое поле; в песнях зимы — белый снег и цветы сливы.
Год делился на 12 месяцев. Помимо порядкового наименования каждый месяц имел несколько ему присущих названий, отражавших приметы времени года, характер сельскохозяйственных занятий, обычаи и обряды[532]. Вот наиболее популярные названия месяцев: 1-й месяц — «месяц дружбы», муцуки; 2-й — «месяц смены одежды», кисараги, другое его наименование — «середина весны», тюсюн; 3-й — «месяц произрастания», яои; 4-й — «месяц кустарника унохана или уцуги» (дейции зубчатой), удзуки; 5-й — «месяц ранних посевов», сацуки, иначе — «середина лета», тюка; 6-й — «безводный месяц», минадзуки; 7-й — «месяц письма», фумидзуки, или фудзуки; 8-й — «месяц листвы», хадзуки, или «месяц любования луной», цукимидзуки, иначе — «середина осени», тюсю; 9-й — «долгий месяц», нагацуги, или «месяц хризантем», кикудзуки; 10-й — «месяц без богов», каминадзуки, так как, согласно древней мифологии, в этом месяце все божества собираются в храме Идзумо; по другой версии, это название надо понимать как «[месяц] без грома» каминари; третье толкование связывает наименование месяца с выражением «варят сакэ» — каминасу, так как в этом месяце из риса нового урожая готовят рисовую водку, сакэ; 11-й — «месяц инея», симоцуки, или «середина зимы», тюто; 12-й месяц — «месяц окончания дел», сивасу[533].
В этих названиях нашли свое отражение и труд земледельца и его заботы об урожае, и наблюдения над природой, и традиционные праздники.
Наиболее ярко связь каждого месяца с праздниками года запечатлена в японских сказках. Так, в сказке «Огневой Таро» повествуется о том, что в подземном царстве в 12 волшебных кладовых были спрятаны сокровища — праздники, игры и развлечения 12 месяцев. В первой кладовой праздновали Новый год. Множество маленьких мальчиков в парадных накидках с гербами украшали новогодние сосны, а крошечные девочки в ярких платьицах подбрасывали мячики с перьями. Весело там было и шумно. Во второй кладовой цвели, благоухая, сливы. Крошечные мальчики пускали по ветру воздушные змеи. В третьей справляли праздник Цветения персиков. Крохотные девочки, нарядные и веселые, любовались куколками величиной с горошину. В четвертой отмечали день рождения Будды. В пятой в синем небе плавали, как живые, карпы, крошечные мальчики устилали кровли домов цветущими ирисами. В парадных комнатах были выставлены куколки-воины величиной с ноготок. В шестой кладовой крестьяне, распевая песни, высаживали на рисовые поля зеленые ростки. Ясное, звездное небо было в седьмой кладовой. Это был вечер «встречи двух звезд». Крошечные дети привязывали к листьям бамбука тоненькие полоски разноцветной бумаги с надписью «Небесная река» и много всяких других украшений. В восьмой кладовой была ночь осеннего полнолуния. Все любовались светлой луной, на маленьких столиках лежали горками яблоки и груши, рисовые колобки (данго). В девятой кладовой было все красно-золотым. Маленькие человечки неторопливо гуляли по горам, любуясь осенними кленами. В десятой весело собирали спелые каштаны. В одиннадцатой все было покрыто первым инеем. Под каждой застрехой висели сушеная хурма и редька. Крестьяне, радуясь богатому урожаю, молотили рис. Царство снега было в двенадцатой кладовой. Дети весело играли
