в школе сейчас мы, — покачал головой я, — если бы дети были на уроках, мы бы об этом знали.
— Ну… в другое село уехали на уроки? — задумался Моня, который не хотел отказываться от единственного логического объяснения, — там, может, учителя лучше….
Я хмыкнул, но едва успел повернуться — моя дверь открылась и ко мне в чуланчик нахально заглянул Зубатов:
— Ты с кем это разговариваешь? — спросил он.
— Тебя стучаться не учили? — нахмурился я, — я стихи наизусть учил. Повторяю.
— Зачем? У тебя музыка только, — не понял Зубатов.
— Я, когда вернусь, хочу экзамены за восьмой класс сдавать, — пояснил я. — Вот и готовлюсь.
— А-а-а-а, понятно, — отстал от меня Зубатов, а я понял, что в последнее время совсем расслабился, живя один во флигиле.
В общем, надо быть осторожнее.
Я решил пока диспуты с призраками прекратить, а сам, пока опять появилось чуть времени, схожу на местное кладбище. Может быть, как и в прошлый раз, какой-нибудь призрак там будет. Хоть расспрошу, что тут да как.
Собрался и пошел. Расстояния здесь были небольшие, поэтому минут за пятнадцать я уже вышел за пределы села. Путь мой лежал мимо поля, на котором одиноко торчала разлогая липа.
И вот, иду я себе такой, никого не трогаю, как вдруг в вервях словно зеленоватое свечение появилось. Я вздрогнул и посмотрел внимательно — там сидело что-то непонятное, похожее на призрачный сгусток размерами примерно, как баскетбольный мяч, только не круглое, а какое-то постоянно меняющееся.
И оно внимательно смотрело на меня.
Я уставился на него, и ошарашенно спросил:
— Что ты за хрень такая?
Глава 18
— С Днем рождения, Генка! — потрепала меня за волосы Нюрка, а я аж выпал в осадок. От неожиданности.
— Ч-чего? — я только-только вернулся из ночных приключений и, надеюсь, никто об этом не догадался, возможно решили, что я просто вышел утром во двор.
— Ты что, забыл? — расхохоталась она.
Её поддержали дружеским смехом Семён Бывалов и Макар Гудков.
Мы находились на школьном дворе, который заливало холодным утренним светом солнце.
— Вот это да! — растянул рот до ушей Бывалов, — забыть, когда родился — это надо ещё умудриться.
Я что-то там пробормотал подходящее по смыслу, затем всё свёл на шутку. Ведь не скажешь же им, что я день рождения организма, куда я вселился, даже и не отслеживал.
Выходит, сегодня Генке исполнилось шестнадцать лет. Возраст совершеннолетия. Или, когда там в это время у хроноаборигенов совершеннолетие считалось? Судя по обстановке, чем раньше, тем лучше. Насколько я помню, к уголовной ответственности уже привлекать меня можно. А вот в брак вступать как бы и рановато. Нет, жениться я не собираюсь, во всяком случае, в ближайшее время, но при этом меня очень интересует возраст, когда я могу уже сам по себе жить, без опеки трудовой школы. Вроде теперь могу же? Нужно будет по возвращению проконсультироваться у Фаулера.
— А мы тебе такой подарок подготовили! — заговорщицки хихикнула Люся, не выдержав необходимости хранить такой страшный секрет.
— Только мы его тебе попозже вручать будем, — сердито толкнула Люсю кулачком в бок Нюра и что-то засемафорила ей глазами.
Та опять засмеялась, толкнула Нюру и они, шепчась и хихикая, убежали обратно в школу.
— Ты что, сегодня не ночевал? — подозрительно уставился на меня Макар, дождавшись, как Семён тоже уйдёт в школу.
После того, как за моё патронирование городской бюджет выделил им дополнительно деньги, отношение Макара ко мне изменилось явно в лучшую сторону. А когда оказалось, что я ещё играть на музыкальных инструментах могу — так вообще. Конечно, в разряд любимчиков я к нему не перешел, но «в свою стаю» он меня принял.
— А что? — осторожно сказал я и поправил сползающую лямку торбы, которую я носил как рюкзак. В торбе лежала кукла, в которую я поймал эту зеленую призрачную хрень с помощью того случайно подобранного заклинания из книги Лазаря.
— А то, — нахмурился Гудков, — ты же сам видишь, Генка, какое это село ненормальное. Сплошные фанатики и мракобесие. Хуже, чем в средневековье. Так что надо сто раз подумать, прежде чем куда-то ночью уходить. В общем, чтоб больше этого не было. А то рассержусь и приму решительные меры. Ты меня знаешь!
— Да я…
— Ты меня слышал, Генка, — отрезал Гудков, — а эти два деятеля как придут, с ними отдельный разговор будет.
Я понял, что он имеет в виду Гришку и Зёзика, которые явно-таки ходили к Марии Магдалине и Саломии-мироносице маленько поженихаться.
Ну, хорошо, хоть не один я, так что мой ночной вояж особо не выделялся на фоне всеобщей недисциплинированности.
Я хотел уже уйти к себе, как дверь в школу открылась и оттуда вышли агитбригадовцы: Макар Гудков, Семён Бывалов, Виктор Зубатов, Жорж, Нюра, Люся и Клара Колодная.
— Ну что, Генка! — весело сказал Гудков, — еще раз с днем рождения и прими от нашего коллектива небольшой подарок.
Нюра, Люся и Клара, подошли ко мне, Нюра протянула свёрток, и девчата со смехом полезли целоваться.
— Да погодите вы! — и себе рассмеялся Гудков, — пусть хоть подарок раскроет. Замучили парня.
Я раскрыл свёрток, там были две книги — «Миф о Христе: Христос как динамомашина капитализма» И. А. Древса и «Религия и здравый смысл» П. Гольбаха.
— С-спасибо, — сказал я, не зная, плакать или смеяться от столь неожиданного подарка.
— Ты ещё не всё посмотрел, Генка! — воскликнула Люся, аж приплясывая от нетерпения.
И точно, обалдев от названий подаренных книг, я совершенно не обратил внимания, что там было что-то ещё. Я развернул бумагу дальше — это оказалась рубашка, довольно неплохая, практичная, ярко-синего цвета, из плотной мягкой ткани.
— Меряй! — воскликнула Люся.
— Что, прям здесь? — поёжился на холодном ветру я.
— Действительно, что вы парня в оборот взяли! — заступился за меня Жорж. — Замучаете прямо в день рождения!
— Ну так пошли в школу! — велели девушки и потащили меня внутрь. Я только успевал ногами перебирать.
Затащив меня к себе в класс, Люся потребовала:
— Снимай куртку! И меряй рубашку!
— Ага, — растерянно от такого напора пробормотал я, опустил рюкзак-торбу на пол, себе под ноги, затем
