Et maintenant elle commence à voir,
Qu’elle estoit bien de mauvais jugement,
De n’estimer l’amour d’un tel amant,
Et voudroit bien mon amy decevoir,
Par les ecrits tous fardez de scavoir…
Et toutes fois ses paroles fardeez,
Ses pleurs, ses plaincts remplis de fictions,
Et ses hautz cris & lamentations
Ont tant gaigné, que par vous sont gardeez
Ses lettres, escrites, ausquels vous donnez foy,
Et si l’aimez, & croiez plus que moy.
Она лишь поняла (даю вам слово!),
Что надо быть бездушной и слепой,
Чтоб не ценить любовника такого,
И хочет лицемерною мольбой
Вас обмануть, мой друг, опутать снова…
Но ложью слез, наигранной тоски,
Упреков, просьб, рассчитанных умело,
Она вас так заворожить сумела,
Что мертвые фальшивые листки
Читаете вы, бережно храните,
А мне, живой, и верить не хотите!
Все большим отчаянием звучат ее вопли. Неужели он ее, единственно достойную,может сменять на недостойную? Пусть прогонит ту и соединится с ней, ведь онаготова бороться за него не на жизнь, а на смерть. Пусть требует от нее, молитона на коленях, всего, что только хочет, любого доказательства ее верности инерушимой преданности, она все ради него кинет: дом, семью, корону, все своедостояние, свою честь и сына. Пусть все отнимет, лишь бы не отталкивал ее, всеотдавшую ему, единственно любимому.
И тут впервые приоткрывается глубина всей этой трагической ситуации.Благодаря чрезмерности признаний Марии Стюарт на сцену проливается яркий свет.Босуэл лишь случайно увлекся ею, как и многими другими женщинами, и этим,собственно, для него эпизод исчерпан. Однако Мария Стюарт, предавшаяся ему всейдушой и всеми чувствами, вся огонь и экстаз, стремится удержать его, удержатьнавсегда. Но сама по себе любовная связь нисколько не привлекает счастливого всемейной жизни, честолюбивого человека. В лучшем случае ради тех преимуществ ивыгод, какие дает ему любовь женщины, держащей в своих руках все почести имилости шотландской короны, Босуэл тянул бы еще какое-то время, он терпел быМарию Стюарт в качестве наложницы рядом с женой. Но этого недостаточно королевес душою королевы, недостаточно женщине, которая не хочет делиться, которая всвоей неистовой страсти хочет одного – владеть им всецело. Но как им завладеть?Как привязать навек своевольного, необузданного искателя приключений? Клятвы вбезграничной верности и покорности лишь наскучат такому мужчине, он немало,слышал их от других женщин. Нет, одна только приманка может увлечь ненасытногочестолюбца, единственный приз, ради которого грешили и блудили столь многие, –корона. Как бы мало Босуэл ни стремился сохранить отношения с женщиной, ккоторой он, в сущности, равнодушен, великий соблазн исходит от мысли, что этаженщина – королева и что она может сделать его королем Шотландии.
Правда, мысль эта на первый взгляд кажется безрассудной. Ведь жив законныйсупруг Марии Стюарт – Генри Дарнлей, и ни о каком другом короле не может быть иречи. А все же эта безрассудная мысль, и только она, отныне приковывает Босуэлак Марии Стюарт нерасторжимой цепью, ибо нет у несчастной другой приманки,которая могла бы удержать этого неукротимого человека. Ничто не заставитвольного, независимого кондотьера продаться своей рабыне и терпеть ее любовь,как только корона. И нет такой цены, какой эта опьяненная женщина, давнозабывшая честь, порядочность, достоинство, закон, не была бы готова уплатить заего любовь. И если придется добыть корону для Босуэла ценой преступления, она,ослепленная страстью, не отступит и перед преступлением.
Ибо так же, как Макбет, выполняя демоническое предсказание ведьм, не можетстать королем иначе, как ценою крови, ценою полного уничтожения целогокоролевского рода, так и Босуэлу прегражден честный, законный путь кшотландскому престолу. Дорога к нему ведет через труп Дарнлея. Для того чтобыкровь соединилась с кровью, должна неизбежно пролиться кровь.
В том, что Мария Стюарт не станет серьезно противиться, когда, освободив ееот Дарнлея, он потребует у нее руки и короны, Босуэл, разумеется, ни минуты несомневался. И если бы даже ясно сформулированное письменное обязательство,якобы найденное в пресловутом серебряном ларце, обязательство, в коем онаобещает сочетаться с ним браком, «невзирая на любые препятствия, какие стали бычинить ей родичи, а равно и другие лица», если бы даже оно было чистейшим мифомили фальшивкой, он и без ее обещания, скрепленного подписью и печатью, был быуверен в ее покорности. Как часто жаловалась она ему – да и не только ему, –до чего тяжела ей мысль, что Дарнлей – ее супруг, как пылко (пожалуй, слишкомпылко) уверяла в своих сонетах, а тем более, надо думать, с глазу на глаз, вчасы любовных свиданий, сколь страстно она мечтает навек соединиться с ним,Босуэлом! Да, с этой стороны ему ничто не угрожало, он мог отважиться на любуюкрайность, на любое безрассудство.
Но Босуэл, разумеется, заручился и одобрением лордов, хотя бы молчаливым. Онзнает, все они единодушны в своей ненависти к настырному, несносному мальчишке,их предавшему, и нельзя оказать им большей услуги, как любыми средствами и повозможности скорее убрав его из Шотландии. Босуэл и сам присутствовал на томзнаменательном сборище в замке Крэгмиллер, на котором, при участии МарииСтюарт, игра, пусть и в завуалированной форме, велась за голову Дарнлея. Первыесановники страны – Меррей, Мэйтленд, Аргайл, Хантлей и Босуэл – сговорилисьпредложить королеве своеобразную сделку: пусть вернет на родину опальныхвельмож, убийц Риччо – Мортона, Линдсея и Рутвена, а они берутся избавить ее отДарнлея. Перед королевой речь идет сначала о легальном освобождении, подсловами «to make her quit of him»[*]разумеется официальный развод. Однако Мария Стюарт ставит условием, чтобырасторжение брака было законным и вместе с тем не угрожало правам ее сына, наЧто Мэйтленд весьма загадочно отвечает: насчет того, как и что, пусть королеваположится на них, они так поведут это дело, что сын ее не потерпит ни малейшегоущерба, и даже Меррей, уж на что он придира (scrupulous), на многое «закроетглаза» – ведь, как протестант, он проще смотрит на эти вещи.
Странное заявление, и именно таким оно кажется Марии Стюарт. Не надо делатьничего, возражает она Мэйтленду, что «легло бы бременем на ее честь и совесть».За этими темными речами сквозит – и уж от Босуэла это, во всяком случае, неукрылось – некий темный смысл. Ясно лишь одно, что уже тогда все они – МарияСтюарт, Меррей, Мэйтленд, Босуэл, – все главные актеры этой трагедиисогласились в том, что Дарнлея надо устранить; неясным осталось только, как этосделать – добром, хитростью или силой.
Босуэл, самый нетерпеливый и отчаянный из вельмож, стоит за силу. Он нехочет и не может ждать, как другие, – ведь для него речь идет не только о том,чтоб убрать с глаз долой ненавистного мальчишку, а о том, чтобы унаследоватьпосле него корону и власть. Пока другие только тянут и выжидают, он вынуждендействовать, и действовать решительно; по-видимому, он заблаговременнонащупывает почву, подыскивая себе среди лордов помощников и пособников. Ноздесь огни истории снова горят приглушенно, ведь преступление всегда готовитсяв темноте или в неверном, сумеречном свете. Никогда уже не станет известным,кого из лордов и скольких посвятил в свои планы Босуэл, а также чьей помощьюили молчаливым согласием он и в самом деле заручился. Меррей, должно быть,знал, но от участия воздержался; Мэйтленд как будто отважился на большее.Положиться можно лишь на признание Мортона, сделанное на смертном одре. Мортонкак раз возвращался из изгнания, затаив смертельную ненависть к предателюДарнлею, когда Босуэл, поскакавший ему навстречу, открыто, без околичностейпредложил ему вместе с ним, Босуэлом, убить Дарнлея. Но Мортон с некоторых порстал осторожен, у него еще свежо в памяти недавнее предприятие, когдасоучастники оставили его одного и умыли руки. Он медлит с ответом и, требуягарантий, спрашивает, согласна ли королева на убийство. Да, она согласна, незадумываясь, отвечает Босуэл, которому важно заручиться его поддержкой. Но,наученный горьким опытом, Мортон знает, как быстро post festum[*] забываются устные договоры, и прежде чем связать себяобещанием, требует письменного согласия королевы черным по белому. По добромушотландскому обычаю он хочет запастись «бондом», дабы в случае неприятностейему было на что сослаться. Босуэл и это ему обещает. На самом деле ни о каком«бонде» не может быть и речи, вожделенная свадьба состоится лишь при условии,что королева останется в стороне и в критическую минуту события «застигнут ееврасплох».
