неадекватная реакция. Не хочу, чтобы дочка испугалась. Она и так в последнее время пережила слишком много стрессовых моментов, чего только наш побег от Анастасии Сергеевны стоит!
— Ма, смотли как клууууто! — малышка громко хохочет, когда Дима подвозит её ко мне.
— Попробуй сама, — бывший ласково гладит рыжие кудряшки на голове у моей девочки.
— Алис, ну, что застыла? — усмехается Дима, как только Вася немного отъезжает вперёд. — Я считаю, что вам не стоит возвращаться в квартиру Захарова. Я же купил тебе жильё.
— Я сама решу, как будет лучше.
— Алис, ты нашла работу?
— Пока нет.
— Давай я помогу с трудоустройством. И, если надо, я могу дать тебе денег на жизнь.
— Мне ничего от тебя не нужно.
— Алис, что случилось? М? — берёт меня за руку, резко и агрессивно, тянет к себе, заставляя посмотреть в его глаза.
Его кожа холодная, как у мертвеца. И взгляд пронзительный, лютый, прошибающий, как молния.
— Ты обещал оставить меня в покое, — настойчиво напоминаю и руку одёргиваю.
— Ты этого хочешь? Чтобы я отстал? — продолжает смотреть, будто испепелить меня хочет.
— Да, Дим. Я хочу, чтобы ты отстал, — стараюсь скрыть страх за глубоким вдохом.
— Хорошо, — кровожадная улыбка не сходит с его лица.
Дима разворачивается и запрыгивает в тачку, и я провожаю его удивлённым взглядом.
Неужели, это конец?
Он оставит меня в покое?
Верится с трудом.
— Василиса, пошли! — зову малышку.
У неё очень ловко получается кататься на самокате, зря я затягивала с его покупкой.
Воспоминания накатывают горячей волной прямо с порога. Здесь я встречала мужа, неслась в его объятия и жадно целовала, до боли в губах. Он прижимал меня к стене и ласкал сильными руками изгибы моего тела, отвечал на поцелуй с трепетом, с любовью, дико и горячо.
Открываю шкаф, чтобы поставить туда Василискин самокат, и боль полощет по сердцу лезвием. Обычно тут стояла Женина обувь, висела его верхняя одежда. А теперь пусто.
Ничего уже не будет как раньше.
И осознание этого невыносимо сдавливает виски.
— Ма, я хочу лисовать, — требовательно заявляет Василиса.
Она уже успела проскользнуть в детскую и увидеть свой мольберт с красками.
— Хорошо, котёнок, рисуй! — беру у неё из рук непроливайку, чтобы наполнить её водой и вхожу на кухню.
Застываю перед столом и нервно прикусываю губу до солоноватого привкуса крови. Перед глазами живая картинка, как жадно и глубоко муж имеет меня на этом столе, как рычит в такт моим стонам.
Отгоняю навязчивые воспоминания и возвращаюсь к Василисе с полной баночкой воды.
— Ма, ты заболела? — малышка смотрит на меня грустными глазами, полными волнения и непонимания.
Поворачиваюсь к зеркалу и глубоко вздыхаю. Бледная, как моль, глаза опухшие.
— Я просто немного устала, — выдавливаю из себя с трудом.
— Отдохни, — Василиса ласково улыбается и принимается рисовать.
Вечером приезжает Женя. Днём он написал смс, что хочет забрать Василису до вторника. И у меня нет возможности ему отказать, я пообещала, что он сможет видеть её когда захочет.
— Папуля! — малышка набрасывается на него, обнимает крепко и трётся головой о его ладонь.
Обменявшись с дочкой тёплыми фразами и поцелуями, переводит взгляд на меня.
— Какие планы на вечер? — муж резко произносит эту фразу, и я нахмуриваюсь.
Послышалось.
Мне просто послышалось.
— Алиса, я тебя спрашиваю! Чем планируешь заняться?
— Спать буду, — отвечаю тихо, а у самой внутри будто маятник качнулся.
К чему этот вопрос?
— Ладно, — берёт в руки Василискин рюкзачок и выходит в подъезд. — Спокойной ночи.
Не успеваю ответить. Дверь захлопывается.
А я прислоняюсь спиной к стене и медленно скатываюсь на пол. Горло болезненно обжигает едва контролируемый приступ истеричных слёз. Стойкое ощущение, что я падаю с края пропасти усиливается с каждой секундой, я не могу заглушить собственные эмоции. Лишь руки сильно сжимаю в кулаки, чтобы ногти под кожу впились.
Мне нужно научиться жить в новой реальности, где меня никто не лелеет, не исполняет мои мечты и не интересуется, как я провела этот день.
Когда поток болезненных ощущений прекращается и я, наконец, беру себя в руки, в голове бегущей строкой носится лишь одна мысль.
Зачем Женя спросил о том, что я планирую делать вечером?
41
Успокоительное помогает снять дрожь в руках и немного заглушить бушующий океан эмоций.
Телевизор монотонно болтает. Я включила какую-то любовную комедию чтобы отвлечься, но навязчивые мысли из головы никак не уходят. И я вновь и вновь тону в них.
Сделала из себя жертву.
И никак не могу перестроиться из этого состояния. Смотрю на экран телевизора, замечаю у актрисы сделанные губы.
Большие, как у утки. Перекаченные гиалуронкой.
Невольно прищуриваюсь.
А что, если мне переквалифицироваться в косметолога? Диплом о медицинском образовании у меня есть, пройду дополнительное обучение и вуаля! Устроюсь в какой-нибудь салон красоты. Эта сфера всегда востребована, ведь миллионы женщин мечтают быть красивыми и пользуются услугами косметолога.
Облегчённо выдыхают, поймав себя хотя бы на одной здравой мысли за сегодняшний вечер. С воодушевлением ищу возможные варианты обучения, позабыв о проблемах.
Слышу, как ключ поворачивается в замочной скважине и замираю лёжа на кровати. Сердце трусливо ёкает, и я медленно моргаю, прежде чем встать на ноги.
Беру в руки швабру. Первое, что попалось на глаза. Если что — буду ей отмахиваться. Тут же одёргиваю себя.
Ключ есть только у Жени.
Затаив дыхание толкаю дверь спальни и вижу своего мужа. Тревога отступает.
С непониманием осматриваю его. Высокого, широкоплечего. В футболке поло и джинсах. Такой простой, но до умопомрачения красивый.
— Женя? — наконец выдавливаю из себя звук, глухой и дрожащий.
Тысяча вопросов гложут сознание, но я не спешу задавать их. Остолбенела, глядя в его серебристые глаза, внимательно изучающие меня. Блеск в его зрачках сменяется пожаром, фейерверком.
— Ты зачем…
— Молчи, — перебивает меня и резко, одним движением, оказывается совсем близко.
Его губы в сантиметре от моих. Чувствую его горячее дыхание и боюсь шевелиться. Ощущаю себя ланью в лапах дикого зверя, осознавшей, что это последние секунды её жизни.
Сильная мужская рука ложится на мою спину, скользит по позвоночнику вверх, сминает ночную сорочку в ладони на моих лопатках и притягивает к себе.
Впивается в мои губы со стоном, с неистовой страстью. Словно нуждался в этом, как раскалённая пустыня в проливном коротком дожде. Отрывается, с жадностью заглядывает в мои безумные глаза и прислушивается к глубокому возбуждённому дыханию.
Я смотрю на него, а у самой последние капли рассудка высыхают от напряжения. Он рядом. Держит меня в своих руках и беспощадно
